Вифлеемский младенец

В конце верхней галереи Воин, тот, что у городских ворот
Службу нёс, стоял безмолвно – он закрыл собой проход.
Хладнокровен, без эмоций… – плоть и кровь он человека,
Но в глазах его был зверь! Для него… нет не помеха:
Стар иль млад, мать и дитя… Он готов их всех убить…
Он – чудовище, просто в доспехи одето… Не ходить!
Здесь смерть! – вид его пугал несчастных!
Те бросались от него, чтоб не видеть глаз ужасных.
Кто-то в ужасе в проход от отчаянья стремился.
Кто-то прыгал с галерей и в падении разбился.
Смерть везде ждала людей: в западню они попали,
И младенцев, матерей хладнокровно убивали.

«Что ж, Вольтигий, ты был прав, – резню сверху наблюдая, –

Поручив мне этот пост! – воин думал, размышляя. –
Молодой легионер пост оставил – несомненно!
Проявить себя в резне захотел бы – непременно!
И тогда проход открыт – брешь была бы в западне!
Кто-то смог спастись тогда, но не вышло – хвала Мне!»

Только Воин так подумал, видит – женщина бежит.
На руках её ребёнок. Здесь проход… но он закрыт!
Воин твёрдою рукою на Младенца меч нацелил.
«Вот мой первый убиенный!» – в это он почти поверил.
«Но в последний миг случилось то, что чудом назову!»
Воин меч из рук роняет – боль ужасная в глазу.
Пчела, ребёнка защищая, ранит жалом глаз ему.
Жало, как стрела, вонзилось. «До сих пор я не пойму!
Яд пчелиный сделал дело – я от боли просто выл!
Отключился я на время, и проход свободен был!
Эти несколько минут – им хватило для спасенья.
Я очнулся. Но их нет! Я далёк был от прозренья.
Вниз по лестнице бегу, себя гневом подгоняя.
Как лев рыкаю, рычу – только их схватить мечтая!
Но нигде их не нашёл и в уныньи возвратился…
Их как будто след простыл, их спасенью я дивился…