Во всем виновато колдовство

—Ночь на дворе, я хочу спать, — проворчала Лисси.

Крик повторился снова, теперь он стал продолжительней, тоскливей и грустней, чем в первый раз.

—Что… это? — Тинка вцепилась в край одеяла и опять натянула его до подбородка.

—Кошки орут! — Лисси упала на подушку.

Крики продолжались и становились все громче. Тинка не двигаясь лежала в постели и не могла сомкнуть глаз. Теперь уже ей мерещилось, что кто–то ходит наверху.

Любвеобильный кот ползал теперь прямо над ними. Он съехал на лапах с крыши и приземлился на подоконник. Там животное с еще большим пылом продолжило свой концерт.

Тинка выскользнула из постели и подошла к окну. На подоконнике никого не было. Девочка открыла ставни и тихонько позвала:

— Казимир?

Жалобно мяуча, кот прошмыгнул мимо Тинки и плюхнулся на пол. Она успокоилась и закрыла окно.

— У тебя любовная тоска?

Казимир тоскливо мяукнул и прыгнул на кровать. Невидимые лапы оставляли на одеяле круглые ямки. Тинка залезла под одеяло и, как плюшевого медвежонка, прижала к себе подушку.

Поспи немного, это поможет, — уговаривала она кота.

Вдалеке послышалось тихое мяуканье. Казимир вскочил и звонко замурлыкал в ответ. Причем звуки, которые он издавал, были хуже, чем царапанье ногтя по металлу.

—Успокойся, — попросила Тинка.

Но Казимир орал все громче и пронзительней.

—Пожалуйста, замолчи! — заклинала его девочка.

Она закрыла уши подушками, но это не помогло.

Похоже, кот собирался поступать в оперу и усердно отвечал на призывное пение.

Потеряв терпение, Лисси схватила невидимого кота, поднесла его к лицу и заорала:

—Закрой пасть, ты, кошачий Казанова! Или мигом вылетишь в окно!

Кот обиженно фыркнул, высвободился из Лиссиных рук, свернулся в клубок и уснул.

— Учись, — ехидно сказала Лисси в Тинкину сторону.

До самого утра кот не подавал признаков жизни.

Тинка, как всегда, проснулась первая. И хотя после любовных Казимировых песнопений ей удалось крепко заснуть, чувствовала она себя не очень хорошо. Первым делом Тинка направилась в ванную.

Ванная комната в доме была такая же необычная, как и все остальное. Она напоминала грот. Фарфоровый умывальник выглядел как огромная раковина, а краны — как золотые рыбки. Белая ванна была похожа на лодку. А из стены торчал душ — точь–в–точь голова кита, из которой по первому требованию бил фонтан.

Над раковиной висело большое зеркало, обрамленное толстощекими фарфоровыми рожицами. Тинка подошла к нему и протерла глаза.

Раздалось сначала тихое, затем все более отчетливое многократное хихиканье. Тинка посмотрела в щелочку между пальцами и увидела, что толстощекие фарфоровые рожицы затряслись от смеха. Казалось, что они не могут взять себя в руки.

—Что… что такое? — проворчала Тинка. — С лицом что–то не так, — догадалась она и посмотрелась в зеркало.

Пронзительный крик, раздавшийся в ту же секунду, разбудил даже Лисси, хотя обычно она спала крепко, как медведь в зимней спячке.

—Ну что стряслось? — выругалась она. Дверь ванной распахнулась, и Тинка бросилась к кровати. Закрывая лицо, она склонилась над Лисси, которая все еще валялась в постели, и развела руки в стороны:

—Полюбуйся! Это катастрофа!

Глаза Лисси вылезли из орбит. Такого она еще не видела.

В ту же минуту Тинка вылупилась на Лисси. Точнее, на ее волосы. Они торчали во все стороны разноцветными прядями: оранжевыми, черными, светлыми и даже зелеными.

—И нос… тоже… умрешь — ты похожа на марсианку.

—Не может быть! — Лисси вскочила с постели и помчалась в ванную, откуда вскоре донеслись ее вопли.

На Лиссином лице один над другим красовалось сразу пять носов. Она действительно напоминала марсианку.

У Тинки вместо одного носа тоже появилось целых пять, но не один над другим, как у Лисси, а рядышком, по горизонтали. Впрочем, выглядело это не менее отвратительно. Еще раз посмотревшись в зеркало, Тинка увидела, что случилось с ее головой. На макушке завитые мелким бесом волосы стояли торчком, остальные пряди спадали на спину и на плечи.

—Книга! — прошипела Лисси и бросилась вниз.

Тинка побежала за ней. Спотыкаясь, они влетели в боковую комнату и схватили картонную книгу, губы которой были по–прежнему обиженно поджаты.

—Вчерашнее заклинание? Это из–за него? — И Лисси указала на свое лицо.

Алые губы даже не дрогнули, и девочка от злости затрясла книгу. Но и это не помогло.

—Фи! — только и произнесли губы и снова сжались.

—Мы вчера никак не могли выбрать, чего хотим, поэтому теперь имеем все варианты сразу! — вопила Тинка. — Как нам от них избавиться? Мы не можем в таком виде ходить в школу!

—Когда эта тупая книга заговорит?! — шипела Лисси.

Губы едва заметно пошевелились. Между ними образовалась маленькая щелочка, и губы засвистели веселенький мотивчик, словно все происходящее их не касалось. На Лисси снова нахлынула ярость, и Тинка, заметив это, вырвала у нее книгу и прижала ее к своей груди. Потом она начала массировать свое ухо.

Лисси нервно замахала на нее руками.

—Прекрати! — завопила она. — Ты выводишь меня из себя своими ушными растираниями!

—А меня это успокаивает и помогает прояснить голову!