Во всем виновато колдовство

—Что с вами сегодня, вы все сошли с ума? — И фрау Клювель ударила ладонью по столу так, что задребезжали тарелки.

Клювель Не смей так делать, — назидательно произнес Борис Тедимайер, — от этого стол портится и пыль взлетает вверх. С чистотой у тебя всегда было напряженно.

Клювель Ну все, с меня довольно! — Грит огляделась, дрожащими руками схватила пустые коробки из–под пиццы, приготовленные на выброс, и метнула их на пол, прямо под ноги Борису.

Тот посмотрел на пол, потом поднял голову и подозрительно спокойно произнес:

Клювель Ну вот и славно! Наконец–то мы как следует друг друга узнали.

Тинка насторожилась. Она в ужасе смотрела то на маму, то на будущего отчима. Они стояли друг против друга как каменные изваяния, словно ничто больше их не связывало. Как будто между ними выросла огромная толстая стена.

—Пока, мое сокровище! — Грит поцеловала Тинку в голову, схватила сумочку и бросила на прощание: — Пора идти. Скандал с начальником из–за опоздания мне ни к чему. Я… заберу тебя сегодня из школы. Не уходи одна.

И, не попрощавшись с Борисом и Лисси, она вылетела из кухни.

—«До свидания, Лисси!» До свидания, Грит! — ядовито бросила ей вслед Лисси.

Тинку охватило какое–то неприятное ощущение. Как будто в ее ботинки насыпали песок. Потом это неприятное ощущение поднялось наверх, и ее начало мутить. Так бывает, когда что–то натворил и знаешь, что произойдет скандал. Но еще надеешься, что никто ничего не заметит. И начинаешь так нервничать, что, кажется, готов выпрыгнуть из кожи.

Чтобы последнего не случилось, Тинка помчалась наверх, перепрыгивая через ступеньки. Ее сердце билось как сумасшедшее. Она чувствовала на шее свой пульс и слышала удары в ушах. Боль в животе заставила Тинку закрыться в туалете.

Снаружи в дверь забарабанил Дэвид.

—Открой, — хныкал он. — Или я сделаю «пи–пи» прямо на ковер.

Тинка грызла ногти. В такую переделку она давно не попадала. Это она, а не Дэвид, имела полное право захныкать. Возможно, она натворила такое, чего нельзя исправить. Но самое ужасное — ей даже не с кем об этом поговорить.

Только если с Лисси, но этот вариант, конечно не в счет. Или признаться маме: «Извини меня, пожалуйста, мамочка, боюсь, что совершенно случайно я наколдовала тебе расставание с твоим возлюбленным».

Лучше всего, решила Тинка, просидеть весь день в туалете. Но этому мешал Дэвид, который не переставая барабанил своими крохотными ручонками по двери.

—Маленький писун, — прошипела на него Тинка и открыла дверь.

—Давно пора, — сказал он, сияя от гордости, что его послушалась старшая сестра.

—Чудовище, монстр, дождевой червяк — все вы одинаковые! — вышла из себя Тинка, никогда прежде не терявшая самообладания.

—Папа, Тинка назвала меня дождевым червем! — захныкал малыш.

Тинка поспешила укрыться на своей половине комнаты.

Как все было из самом деле

Чем ближе подходила Тинка к школе, тем сильнее билось ее сердце. Она страшно разозлила Лисси, обозвав ее кукольной облизой. Лисси никогда не играла в куклы, и услышать такое было для нее страшным оскорблением. Кукол Лисси ненавидела.

Не найдя для Тинки ответного ужасного оскорбления, Лисси задрала вверх голову, убийственно посмотрела на Тинку и прошипела:

—С такими, как ты, я вообще не разговариваю! — и побежала в школу.

Обычно Лисси ползла к школе, как улитка.

Для Тинки было важно, чтобы Лисси оказалась в школе первой. Как только Тинка войдет в школьное здание, ей сразу станет понятно, оправдались ли ее опасения.

Надеюсь, что нет, — прошептала Тинка. Она готова была надавать себе оплеух, в приступе гнева совершив непростительную ошибку.

В это утро входная дверь показалась Тинке тяжелой–претяжелой. Девочка почувствовала, что не сможет ее открыть.

—Разреши помочь? — спросил ее высокий мальчик.

Раньше Тинка его не видела. Глубокие темные глаза и очки, придающие ему немного лукавости. Каштановые волосы зачесаны назад.

—Меня зовут Йене, — представился он. — А тебя?

—Тинка! — Ее голосок стал тоненьким, как мышиный писк.

—Тинка? Какое странное имя! — Он шел рядом с ней так, словно они давным–давно знакомы.

—Вообще–то меня зовут Катарина, но когда я была маленькой, я называла себя Тинкой. С тех пор меня все так зовут, — сказала она, чувствуя, что краснеет. Йене очень внимательно ее слушал. — Глупо?

—Вовсе нет, — успокоил он ее. — По–моему, важно, чтобы у человека было особенное имя. Это говорит о том, что и человек этот — особенный.

К огромному удивлению Тинки, Иене положил руку ей на плечо.

—Улыбнись, пожалуйста, — попросил он точь–в–точь как фотограф. В одно мгновение в другой его руке оказался фотоаппарат. Парень вытянул его перед собой и щелкнул. — Веселые фотки — это мое хобби, — пояснил он.

Его рука по–прежнему лежала на Тинкином плече, и девочка постаралась высвободиться.

—Подожди–ка, тут к тебе что–то прилипло! — Он нагнулся и дернул ее за свитер.

Показалось Тинке или действительно щелкнули ножницы?

—Ну, мне пора, увидимся!

—Подожди! — крикнула Тинка, но он даже не обернулся и исчез.