Война Кортни

Он указал на третий деревянный стул и сказал: - ”Садитесь."

Шафран сделала, как ей было сказано.

Заговорил Губбинс. - Добрый день, Кортни.”

- Добрый день, сэр, - ответила она.

- Прежде чем мы пойдем дальше, позвольте мне прояснить одну вещь. Мы будем обсуждать чрезвычайно секретную и очень опасную миссию. Поэтому я приказываю вам не обсуждать ничего из сказанного на этой встрече с кем-либо, кто не был здесь, если только это не будет специально приказано. Понятно?”

- Да, сэр.”

“Хорошо . . . Теперь, когда в моей власти требовать вашего благоразумия, я не имею права, как армейский офицер, приказывать вам, как гражданскому лицу, предпринимать опасные операции на вражеской земле или где-либо еще, если уж на то пошло. Более того, многие порядочные люди сочли бы неправильным, чтобы такой человек, как я, сознательно и намеренно подвергал молодую женщину опасности потерять жизнь. Поэтому я не могу заставить Вас согласиться на эту операцию, и если вы откажетесь, это не будет иметь ничего против вас.”

“Не буду, сэр, - ответила Шафран. “Я знала, во что ввязываюсь, когда приехала на Бейкер-стрит. Я был обучен делать работу, и я очень хочу использовать эту подготовку с пользой.”

Губбинс кивнул. - Хорошо, тогда позвольте мне объяснить вам нашу сегодняшнюю цель. Мы пытаемся ответить на вопрос, который может иметь серьезные последствия для нашей работы в странах Ближнего Востока и, соответственно, во всей оккупированной Европе. Мы опасаемся-мы не можем быть уверены, но мы опасаемся-что мы можем столкнуться с серьезным нарушением безопасности в Нидерландах. Возможно, хотя это и предположение, что аналогичная ситуация может иметь место и в Бельгии. Вы заметите, что сегодня с нами нет ни главы бельгийской, ни голландской секции. Я неохотно действую за спиной офицеров, наиболее пострадавших от этого кризиса. Это для их защиты. Я могу представить себе обстоятельства, при которых им было бы полезно отрицать знание операции, которую я собираюсь описать, и говорить правду, когда они это делают.”

Губбинс помолчал, словно давая Шафран время обдумать сказанное, прежде чем продолжить. - Короче говоря, мы опасаемся, что немцы взломали наши радиокоды. Если так, то они могли знать обо всех наших операциях в этом году. Возможно, они захватили многих наших агентов. И вполне возможно, что они обратили хотя бы одного из них и использовали его как двойника против нас.”

Теперь Шафран поняла, почему Маргарет была так расстроена. Если немцы действовали как кукловоды, используя британских агентов в качестве оружия против Лондона, то это была катастрофа. И если бы МИ-6 захотела закрыть SOE, это дало бы им оправдание.

“Я уверен, что вы знаете Маркса, - сказал Габбинс.

- Да, сэр.”

Шафран посмотрела на Лео Маркса, который озорно усмехнулся. Он, как и Габбинс, был маленьким, остроглазым человеком, полным энергии большого человека. Маркс, однако, был моложе Шафран, ему только что исполнилось двадцать два года, и он был мальчишеским, почти сумасбродным гением. Он был интуитивным экспертом по расшифровке едва слышного сигнала и превращению его в осмысленный английский текст.

Его сверхъестественные способности в работе с кодами вызывали благоговейный трепет у оперативников с Бейкер-Стрит, которые знали, что делает Маркс, но понятия не имели, как это делается. Что еще более удивительно, он творил свои чудеса с помощью команды женщин, которые были в основном моложе его. Практически ни у кого не было формальной математической подготовки, которая считалась необходимой для криптографии высокого уровня. И все же он успешно обучал их снова и снова перебирать сообщения, пробуя один возможный шифр за другим, пока зашифрованные буквы не раскрывали их скрытый смысл.

“Вам лучше объяснить свою теорию прапорщику Кортни, - сказал Габбинс.

Возможно, потому, что его ум был сосредоточен на более высоких вещах, или потому, что он работал так быстро, что ему было трудно уважать меньшие интеллекты, Марксу было трудно принять почтительную манеру в компании старших офицеров.

“Я, конечно, могу объяснить факты, сэр. И, конечно, то, что я из них делаю. Итак, Шафран - могу я называть вас так?”

“Если бригадир Губбинс не возражает . . .-ответила она, глядя на мрачного человека за столом.

- Называй ее как хочешь, приятель. Просто дай ей Джен.”

“Очень хорошо. Я так понимаю, вы прошли полную подготовку агента . . .”

“Да.”

- Тогда вы знаете, как мы всегда использовали код, который объединяет текст из определенного стихотворения с числовой формулой, чтобы преобразовать текст в код. И агент, и человек, расшифровывающий их сообщение, знают стихотворение и цифры. Больше никто не знает. И каждый агент работает из разных стихотворений, чтобы сгенерировать свой специфический код, так что даже если один агент сломан, другие нет.”

“Я понимаю принцип, - сказала Шафран, - и меня учили, как это делать.”