Волчица и пряности. Том V

То, что Церковь богатая, стало ясно ещё на входе. Чем более ветхий храм, тем больше он внушает доверия, поэтому их специально не обновляют внутри, вход же в него — другое дело. Ступени паперти быстро стираются под ногами множества людей, и богатая Церковь обязательно их латает как следует. Так что хороший внешний вид — это признак богатства.

Ступени реносского храма были вытесаны из великолепного камня. Значит, деньги у местной Церкви водятся. Так-так, и куда же она их тратит?

Лоуренс вышел и осмотрелся вокруг в поисках нужного места. Вот оно. Между церковью и тремя стоящими рядом домами уходит вглубь косой проулок. Он ведёт в сторону от главной дороги, туда не проникают ни городская суета, ни солнечный свет. Когда Лоуренс шёл по проулку, никто из его обитателей даже не поднял на него глаз. Казалось, пробудить их от сна может только волшебное заклинание.

— Да благословит тебя Господь, — произнёс Лоуренс, и в ту же секунду лежащий перед ним обросший человек открыл глаза, словно очнувшись то ли от сна, то ли от смерти.

— Ох… Эх… Милостыню не даёшь, что ли? — В его голосе сквозили разочарование и одновременно интерес. Он оглядел Лоуренса с ног до головы и понял, что перед ним явно не служитель Церкви.

Лоуренс протянул краюшку ещё тёплого ржаного хлеба и улыбнулся своей чарующей улыбкой торговца:

— Это не милостыня. Я хочу кое-что у тебя спросить.

Человек изменился в лице, увидев хлеб. Он был готов выложить всё.

— Спрашивай что хочешь. — Рот нищего растянулся в улыбке, обнажая зубы.

Мужчина уплетал хлеб с такой скоростью, что удивил даже Лоуренса, привыкшего к виду пожирающей еду Холо.

— Это насчёт Церкви.

— И что ты хочешь узнать? Сколько любовниц у отца-настоятеля? Или кто отец ребёнка, которого недавно родила одна из монашек?

— Это всё очень интересно, конечно, но я пришёл не за этим. Я хочу узнать, сколько местная Церковь выпекает хлеба.

Конечно, Лоуренса не интересовал хлеб сам по себе. Его интересовало, сколько Церковь раздаёт хлеба нуждающимся. Встречались и такие бедные монастыри и церкви, что они были не в состоянии кормить убогих, но всё-таки большинство из них раздавало милостыню, исходя из своего бюджета. И конечно, живущие подаянием нищие знали всё о состоянии церковной кухни.

— Хм, давненько никто такого не спрашивал.

— Неужели?

— Раньше торговцы часто приходили порасспрашивать, теперь нет. Хочешь выяснить, насколько влиятельна Церковь? Последнее время мало кто обращается к вере. Боженьке не хватает силы пропаганды.

«Посмотри на ноги — и всё поймёшь» — этим негласным правилом пользовался каждый торговец. Это означало, что, вместо того чтобы выискивать слабые места противника, нужно оценивать обстановку в целом. Так вот, нищие, целыми днями валяющиеся на дороге и видящие перед собой только ноги горожан, — буквальное воплощение этой поговорки. Иногда всех нищих изгоняли из города, потому что власть имущие боялись, что те знают слишком много.

— Я во многих городах ошивался, но здешняя Церковь лучше всего. Она, может, хлеба и бобов раздаёт немного, но зато всегда хорошего качества. Хотя…

— Хотя что? — надавил Лоуренс.

Попрошайка закрыл рот и почесал щёку. У нищих есть своя иерархия. Те, кто сидели у входа в церковь, получали больше подаяний и больше знали.

Лоуренс вытащил из кошелька две самые мелкие монеты и протянул их нищему.

Тот довольно хмыкнул:

— Хотя местный епископ больше тратит денег не на нищих, а на другое.

— Откуда ты знаешь?

— Это легко понять. Он нанял охрану, которая разгоняет нас, как собак, когда он выезжает в своей шикарной карете. Город полнится слухами, и я все их знаю. По остаткам еды, которые выбрасываются, я понимаю, что у них было на ужин. А по количеству разодетых в пух и прах гостей узнаю, насколько важная шишка на этот ужин приехала. Ха-ха! Каково?

Сильные мира не закатывают великолепные банкеты просто так. С учётом того, что Церковь вела торговлю, покупая у Эйб каменные статуэтки и продавая их втридорога, такие пиры были настоящей инвестицией в политику. Чего же именно добивается Церковь, неясно, но совершенно очевидно, что именно её длинная рука могла руководить Советом Пятидесяти.

Лоуренс задумчиво разглядывал нищего.

Во время войны нищих убивали первыми. Потому что каждый из них мог стать вражеским осведомителем.

— Почему ты не используешь свой разум себе во благо? Мог бы жить гораздо лучше, — неожиданно задал вопрос Лоуренс.

— Ничего ты не понимаешь, — отмахнулся от него нищий. — «Блаженны нищие» — так говорит Господь. Вот у тебя в животе ухает от радости, когда тебе дают всего лишь хлеб да пару медяков?

Нищий пристально посмотрел на Лоуренса:

— А у меня ухает.

Не только в меховых одеждах ходят мудрецы.

Лоуренс подумал, что сидящий перед ним человек гораздо лучше понимает учение Бога, чем те, что расшибают себе лоб в усердных молитвах в церквях.

— В общем, я не знаю, что ты там задумал, но с местной Церковью шутки плохи. Я вот знал одного человека, который долго вёл дела с Церковью. И того довели до ручки, как он орал своим хриплым голосом в последний раз!

Лоуренс догадался, кто это был.