Восстание

Одна глава закончилась, другая начиналась. Судьба сыграла со мной своеобразную шутку. В начале июня 1941 г. я начал свое путешествие на север из Лукишек. Меня арестовали, обвинили, приговорили и выслали как ’’агента британского империализма”. В начале мая 1942 г. я добрался до Эрец Исраэль. И что же стало с британским агентом? Вскоре после его прибытия с польской армией в Эрец Исраэль за его голову была назначена самая большая награда, какую британская полиция когда-либо давала за поимку кого-либо в Эрец Исраэль. Это единственный ’’рекорд”, когда-либо достигнутый мной, и я всегда буду им гордиться.

Конспирационная работа была мне совершенно незнакома, пока я поневоле глубоко не погрузился в нее. Я ничего не знал о подпольной работе, если не считать того, что читал в случайных книгах, но мне никогда и не снилось, что я буду в ней участвовать. Во всех делах я всегда предпочитал открытое тайному, и вот...

Человек предполагает, а Бог располагает. До сентября 1948 г. действительно служил в бригаде, но это была не бригада Макарова или Еременко, и работала она не на берегах Печоры, и не строила железную дорогу для перевозки угля. Бригада, в которой я служил, была бригадой еврейских повстанцев. Она действовала на берегах Иордана и строила дорогу к свободе Израиля.

Глава IV. МЫ СРАЖАЕМСЯ, ПОЭТОМУ МЫ СУЩЕСТВУЕМ

Два фактора определяли положение еврейского народа в разгар Второй мировой войны. Гитлер истреблял миллионы евреев в Европе и, несмотря на это, Англия продолжала держать запертыми для них двери еврейского ’’Национального очага”.

Сообщения о кампании истребления евреев были сначала туманными и поступали от случая к случаю. Организации Красного Креста, дипломатические представительства нейтральных стран и, прежде всего, британская разведка — один из агентов которой работал в германском генштабе — отлично знали, с какой целью Гитлер вывозит евреев из Голландии, Бельгии, Польши и Венгрии. Но они хранили молчание. Почему — предоставляется решать каждому по своему усмотрению. Факт тот, что прошло много месяцев после начала истребления, прежде чем начали просачиваться первые сообщения о ’’специальных отрядах” нацистов, получивших приказ не оставлять в живых ни одного еврея на оккупированных немцами территориях.

Люди во всем мире, а также и многие евреи скептически относились к этим сообщениям — и неудивительно. Нормальному человеку трудно поверить, что его родители или дети, братья или сестры стираются с лица земли ’’просто так” — как овцы, которых ведут на убой. Человек обычно верит тому, чему он хочет верить. Обреченные семьи, уже стоя у могил, которые нацисты приказали им вырыть, сами не хотели верить, что эти могилы предназначены для них. Неудивительно поэтому, что евреи в остальном мире не могли сразу поверить в существование общих могил в Понарах или крематориев в Треблинке*. Возможно ли, спрашивали они себя, истребить целый народ — и это в двадцатом веке? Что скажет мир?

* Треблинка была одной из огромных человеческих боен в Восточной Европе, созданных немцами во время войны для истребления евреев. Подсчитано, что только в этом месте было уничтожено около миллиона евреев — мужчин, женщин и детей, и тела их сожжены. Одежду и имущество убитых тщательно сортировали для использования в германской экономике. Когда туда вошли союзные войска, они обнаружили, среди прочих свидетельств тщательной немецкой организации, около 60.000 пар детской обуви, снятой с еврейских детей перед убийством.

Какая наивность! Они не понимали, что именно дух и научный прогресс XX века делают уничтожение целого народа возможным; и более того — так как это еврейский народ, ’’мир” в большей своей части останется равнодушным.

Ангел забвения — благословенное создание. Прикосновение его крыльев лечит наши раны. Наша способность забывать так же важна, как наша способность помнить. Поэтому вроде бы нас не должно ни сердить, ни удивлять, что, хотя всего несколько лет прошло со времени этого невиданного в истории человечества истребления целого народа, многие из нас уже почти забывают. Но мы не смеем мириться с этой забывчивостью. Ради нашего будущего, а может быть и ради будущего человечества, мы не смеем забывать того, что случилось с нами в этом веке механизированной цивилизации, в сердце ’’культурной” Европы.