Читаем Восстание полностью

”Со времени известного происшествия в Амритсаре в конце Первой мировой войны, разгон толпы является опасной операцией, и предполагается, что крайние мероприятия могут быть расценены, как ничем неоправданные. Это необоснованное предположение.

Действовать следует так:

Да предупредить толпу, что вы будете стрелять, если она не разойдется.

Выберите троих из состава взвода; найдите зачинщиков. Обычно они не впереди толпы, а подстрекают сзади. Укажите своим людям на них, как на мишень. Когда вы сочтете это уместным — прикажите людям стрелять и стрелять так, чтобы убить”.

В этом духе была обучена оккупационная армия в Эрец Исраэль. Ссылка на Амритсар не была случайной.

Несмотря на все это, мы не боялись, что войскам прикажут уничтожить ишув, как некоторые, впавшие в панику еврейские чиновники. Мы были уверены, что такая возможность исключается, и наша уверенность была следствием трезвых расчетов.

Гражданское население, даже насчитывающее всего сотни тысяч, нельзя уничтожить сразу. Потребовалась бы длительная кампания истребления. Власти знали, или узнали бы со временем, что этот процесс не будет односторонним. Пролилось бы не только много еврейской крови, но и немало английской: гораздо больше, чем во время всех действий подполья вместе взятых. Полковник Паттерсон, командир Еврейского легиона созданного Владимиром Жаботинским во время Первой мировой войны, британский офицер ирландского происхождения, который ушел в изгнание и осудил британское правительство за предательство еврейского народа, сказал как-то в беседе с офицерами Иргун Цваи Леуми:

’’Помните, англичане не любят, чтобы их убивали”.

Мы помнили то, что сказал нам Паттерсон, и наш все растущий опыт подтверждал его слова. Британское правительство все же состояло из людей образованных и интеллигентных. Они знали, что если они попытаются уничтожить гражданское население, они положат начало отчаянной войне мести, в которой им придется заплатить дорогой ценой, прежде чем они смогут добиться своей цели.

Кроме того, Тель-Авив не Амритсар и Эрец Исраэль не Пенджаб. Весь мир теперь интересовался судьбой Эрец Исраэль. Этого добилось восстание. Никакая партизанская борьба не получила такой огласки во всем мире, как наша. В то время, как она развертывалась, крупные битвы происходили в горах Греции. Мировая пресса уделяла им по нескольку строк. Сообщения о наших операциях появлялись под броскими заголовками на первых страницах всех газет, особенно в США. Некоторые говорили, что только любовь к сенсациям побуждает американские газеты уделять столько внимания нашим операциям, нашим подпольным передачам и заявлениям. Даже если это и так — какое это имеет значение? Интерес газет является мерилом интереса публики. А публика — не только евреи, но и неевреи — явно проявляла интерес к ударам, которые мы наносили в борьбе за Эрец Исраэль.

Характерно, что даже последующие операции армии Израиля получили меньше отклика в мировой печати, чем предшествовавшие им действия повстанцев. Причины этого очевидны. Операции регулярной армии, даже если она добивается крупных побед, не производят такого впечатления, как смелые действия кучки повстанцев против сильного государства и армии.

В этой огласке, иногда преувеличенной, но всегда немедленной, мы видели второй фактор, который предупредил бы преднамеренное истребление еврейского населения. Нам нужно было, чтобы все большее число людей интересовались событиями в Эрец Исраэль. Этот интерес, вызванный нашей борьбой, окружал еврейское население своеобразным невидимым спасательным кругом. Широкая разъяснительная кампания, проводимая Еврейским Комитетом Национального Освобождения в Соединенных Штатах, играла тут важную роль. Британское правительство было очень чувствительно к мнению Америки и не могло пренебрегать чувствами своего ’’богатого заокеанского дядюшки”. Правда, всегда существовала опасность индивидуальных случаев мести со стороны солдат. Но мы делали все возможное, чтобы их предотвратить. Во всех случаях, когда это было возможно, мы предупреждали гражданское население и публиковали английский перевод для гражданских лиц английской национальности. Такое предупреждение, например, было опубликовано весной 1945г., когда мы запланировали взорвать британский Генеральный штаб. Такое же предупреждение было выпущено весной 1947г., прежде, чем мы взорвали железные дороги.

Вот типичный образец таких предупреждений:

”1. Правительству угнетателей предлагается немедленно эвакуировать детей, женщин, гражданских лиц и служащих из всех учреждений, зданий и жилых домов по всей стране.

2.Гражданское население — евреев, арабов и др., просят ради них самих воздерживаться, впредь до отмены этого предупреждения, от посещения или приближения к государственным учреждениям и т.п.

Вас предупредили!”

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное