Возрождённый дракон

Шириам споткнулась и быстро глянула кругом. Элайда почти уже возвратилась к столу. Те Айз Седай, что окружали тер'ангриал, взирали на него столь пристально, будто не видели ничего остального.

Наконец, Шириам негромко промолвила: — Скверная тема для беседы, дитя. Ступай. Осталась ещё одна.

- Они это могут? - настаивала Эгвейн.

- Согласно обычаю, — отвечала ей Шириам, — говорить о том, что происходит внутри тер'ангриала, не принято. Страхи женщины касаются только её, и никого более.

— Так им это под силу?

Шириам вздохнула, вновь глянула на других Айз Седай и, понизив голос до шёпота, быстро заговорила: — Есть кое-что, известное лишь немногим, дитя, даже и в Башне. Не должно бы тебе знать об этом сейчас, а может и вообще никогда, но я скажу тебе. В способности направлять кроется и... своя слабость. То, что мы учимся открываться Истинному Источнику означает, что мы можем стать открытыми и для кое-чего иного.

Эгвейн вздрогнула.

- Успокойся, дитя. Это - задача не из простых. Насколько мне известно, такого не случалось, - и да ниспошлёт Свет, дабы не случалось и впредь! - со времён Троллоковых Войн. Для этого надобно, чтобы тринадцать Повелителей Ужаса, иначе говоря, тринадцать способных направлять Пособников Тьмы, сплетали потоки через тринадцать Мурддраалов. Понятно? Совсем нелегко это сделать. Ныне нет Повелителей Ужаса. Это - тайна Башни, дитя. Если о ней станет известно, то нам ни за что не убедить людей, что им ничто не грозит. Только тот, кто способен направлять, может быть обращён подобным образом. Таково уязвимое место нашей силы. Все остальные - словно в крепости укрыты; лишь их собственные поступки и намерения могут обратить их к Тени.

— Тринадцать, — повторила Эгвейн едва слышно. — Столько же было и покинувших Башню. Лиандрин и ещё двенадцать с нею.

Лицо Шириам отвердело. — Тебя это не касается. Выкинь это из головы. — И она возвысила голос до обычного его звучания. — Третий раз — за то, что будет. Путь назад появится лишь единожды. Будь стойкой.

Эгвейн не отрываясь смотрела на сияющую арку, устремляя свой взгляд куда-то далеко за её пределы. Лиандрин и ещё двенадцать женщин. Тринадцать Друзей Тёмного, могущих направлять. Свет да поможет всем нам. И она вступила в свечение. Свет заполнил её. проникал сквозь неё. Он прожигал её до костей, опалял душу. Девушка раскалялась в потоках сияния. Помоги мне, о Свет! Не осталось ничего, кроме света. Кроме света и боли.

* * *

Глядя в стоящее перед ней зеркало, Эгвейн не знала, что удивляет её больше: собственное гладкое, без признаков возраста лицо, или же полосатый палантин, свисающий с плеч. Палантин Престола Амерлин.

Путь назад появится лишь единожды. Будь стойкой.

Тринадцать.

Она покачнулась, схватилась за край зеркала, чуть не опрокинувшись с ним на выложенный голубой плиткой пол своей гардеробной. Что-то не так, подумала девушка. Ощущение неправильности не имело никакого отношения к внезапному головокружению Эгвейн, или, по крайней мере, головокружение не было тем, что его вызывало. То было нечто иное. Но она понятия не имела, что именно.

Сбоку, и на полшага позади от Эгвейн стояла Айз Седай, женщина с высокими скулами, как у Шириам, однако темноволосая и с внимательным взглядом карих глаз, с палантином Хранительницы, шириной в ладонь, лежащим на её плечах. Нет, всё-таки она не Шириам. Эгвейн никогда прежде её не встречала; однако девушка была уверена, что знает её не хуже самой себя. С некоторой неуверенностью она припомнила имя женщины. Белдейн.

— Вам нездоровится, Мать?

Её палантин - зелёный. Это означает, что она возвышена из Зелёной Айя. Хранительница всегда избирается из той же Айя, что и Амерлин, которой она служит. Следовательно, если я Амерлин - если? - то и я тоже принадлежала к Зелёной Айя. Такие размышления потрясли Эгвейн. Не то, что она была из Зеленой Айя, а то, что пришлось об этом догадываться. О Свет, что-то не так со мною.

Путь назад появится ли... Голос в её сознании затих, завершившись жужжанием.

Тринадцать Приспешников Тёмного.

- Со мной всё хорошо, Белдейн, - произнесла Эгвейн. Имя это странно отозвалось на языке; ощущение было такое, будто Эгвейн уже многие годы произносила его. — Нам не следует заставлять их ждать.

Кого заставлять ждать? Она не знала, вот только чувствовала безграничную печаль, что тому ожиданию пришел конец, и беспредельное нежелание.

— Ожидание сделает их нетерпеливыми, Мать.

Голос Белдейн прозвучал неуверенно, словно она чувствовала такое же нежелание, как и Эгвейн, но по иной причине. Если только Эгвейн не ошибалась, Белдейн, сохраняя внешнее спокойствие, на самом деле была в полном ужасе.

— В таком случае, лучше нам приступить к делу.

Белдейн кивнула ей и, глубоко вздохнув, прошла по ковру к двери, где стоял, прислоненный к косяку, символ её власти — жезл, увенчанный подснежником Белого Пламени Тар Валона. — Видимо, придётся, Мать. — Она взяла посох и распахнула двери перед Эгвейн, затем поспешно прошла вперёд так, что из них двоих получилось шествие: Хранительница Летописей ведёт Престол Амерлин.