Возрождённый дракон

Лохматая коричнево-белая кобыла приближалась медленно, окольными путями, пробираясь по голой земле меж широкими сугробами. Один раз ярко одетая женщина даже остановилась, всматривалась во что-то на земле, затем натянула капюшон плаща поглубже на голову и, тронув свою кобылу пятками, пустила её медленной рысью. Ворон, сообразил Перрин. Прекрати глазеть на эту птицу и поспеши, женщина. Может быть, ты принесла ту весть, которая, наконец, уберёт нас отсюда. Если Морейн соизволит отпустить нас до наступления весны. Спали её пламя! Какое-то время он и сам не был уверен, имел ли он в виду Айз Седай или Лудильщицу, которая, казалось, совсем не спешит.

Если она придержится этого направления, то оставит их рощу в стороне на добрых тридцать шагов. Глядела под ноги своей пегой, и не было признаков, что она заметила их среди деревьев.

Перрин пятками тронул бока своего жеребца, и мышастый выскочил вперёд, поднимая подковами брызги снега. Позади Уно негромко дал команду:

— Вперёд!

Ходок покрыл полпути до Лудильщицы прежде, чем та, по-видимому, осознала факт их появления и, вздрогнув, дёрнула узду, останавливая кобылу. Женщина наблюдала, как они выстраиваются полукругом вокруг неё. Расшитый ослепительно-голубым узором, зовущимся «тайренский лабиринт», красный плащ Лудильщицы казался ещё более вызывающим. Она была немолода - волосы, выглядывающие из под капюшона, густо усеивала седина - но морщин на лице у неё было немного, если не считать складок неодобрения при виде их оружия. Если женщина и встревожилась, встретив вооруженных людей в самом сердце горной глуши, то не подавала виду. Руки её спокойно лежали на высокой луке потертого, однако ухоженного седла. И страхом от неё не пахло.

Хватит! — приказал себе Перрин. Он смягчил тон голоса так, чтобы её не испугать:

— Меня зовут Перрин, добрая госпожа. Если вам нужна помощь, сделаю, что смогу. Если нет, пусть Свет поможет вам на пути. Однако, если только Туата'ан не изменили своих путей, вы оказались далековато от своих фургонов.

Она обвела их всех взором прежде чем заговорить. Чёрные глаза её лучились доброжелательностью, обычной для Странствующего Народа.

— Мне нужно разыскать ... одну женщину.

Заминка была краткой, но она была. Искала всадница не какую-то женщину, а Айз Седай.

— Есть ли у неё имя, добрая госпожа? — спросил Перрин. В последние месяцы ему слишком часто приходилось об этом спрашивать, чтобы сомневаться в ответе, но без должного ухода и железо ржавеет.

— Зовут её... Порой её называют Морейн. А моё имя — Лея.

Перрин кивнул.

— Мы отведём вас к ней, госпожа Лея. У нас найдётся тёплый очаг и, если повезёт, неостывшая пища. — Он, однако, не тронул узду. — Но как вам удалось нас найти?

Такие расспросы он вёл и прежде, всякий раз, как Морейн отправляла его ждать на указанное ею место для встречи с ожидаемой вестницей. Ответ будет таким же, как и всегда, но он должен был спросить.

Пожав плечами, Лея нерешительно ответила:

— Я... знала, что если отправлюсь этой дорогой, кто-нибудь отыщет меня и доставит к ней. Я...просто... знала. У меня есть для неё новости.

Перрин не спросил, что за новости. Женщины передавали доставленные сведения только Морейн.

А Айз Седай говорят нам лишь то, что считают нужным. Он поразмыслил. Айз Седай не лгут, но ведь говорят же, что правда, сказанная Айз Седай, частенько не та правда, которую подразумеваешь ты. Однако теперь уже поздновато идти на попятную. Верно?

— Туда, госпожа Лея! — сказал он, указывая на вершину.

Возглавляемые Уно, шайнарцы вслед за Перрином и Леей стали подниматься по склону горы. Порубежники по-прежнему изучали небо столь же пристально, как землю, а двое замыкающих специально заботились об отсутствии следа.

Некоторое время они ехали в тишине, нарушаемой лишь цокотом лошадиных копыт, иногда хрустящих по талому насту, иногда гремящих галькой, потревоженной во время преодоления участков голой земли. Лея постоянно посматривала то на лицо Перрина, то на лук его, то на топор, но не проронила ни словечка. Он с неудобством ёрзал под этим испытующим взором, и старался не смотреть на неё. Насколько это ему удавалось, он старался, чтобы незнакомые люди не видели его глаз.

Наконец он вымолвил:

— Я не ожидал увидеть кого-то из Странствующего Народа, с вашими-то убеждениями.

— Злу можно противостоять и не творя насилия. — Слова её прозвучали непринуждённо, словно утверждая прописную истину.

Перрин угрюмо хмыкнул, но тут же промямлил в оправдание:

— Вот бы всё было так, как вы сказали, госпожа Лея.