Возрождённый дракон

— Насилие, — проговорила Лея, не повышая голоса, — наносит равный вред как жертве, так и содеявшему его. Поэтому мы и убегаем от тех, кто нападает на нас, как для собственного спасения, так и чтобы не дать им навредить себе. Если бы мы насилие противопоставляли злу, вскоре стали бы такими же, как и враги наши. Силой наших убеждений мы боремся с Тенью.

Перрину не удалось сдержать усмешку.

— Госпожа, надеюсь, вам, вместе с силой ваших убеждений, никогда не доведётся встретиться с троллоками. Сила их мечей вас зарубит на месте.

— Для нас лучше погибнуть, нежели... - начала она, но гнев заставил его прервать её речь. Гнев оттого, что она никак не поймёт. Гнев, что она и вправду скорее умрёт, чем нанесёт вред кому-то, неважно, насколько злому.

— Если вы убежите, они устроят охоту, убьют вас и сожрут тело. А то и не будут ждать, пока тело станет мёртвым. Впрочем, умрёте вы в любом случае, и тем самым принесёте ещё одну победу злу. И люди не менее жестоки. Друзья Тёмного, и не только они. Их гораздо больше, чем я предполагал всего год назад. Стоит Белоплащникам посчитать, что вы, Лудильщики, не идёте в Свете, посмотрим, скольким из вас поможет остаться в живых сила ваших убеждений.

Она просверлила его взглядом.— Но при всём этом вашем оружии, счастья вам не дано.

Как она догадалась? Он раздражённо тряхнул головой, взметнув курчавые волосы.

— Мир сотворил Создатель, а не я! — проворчал он. — А я должен жить как можно достойнее в таком мире, каков он есть.

— Такой молодой, такой печальный, — молвила она тихо. — Откуда такая тоска?

— Мне бы по сторонам смотреть, а не болтать. — сказал он с резкостью. — Скажете спасибо, когда я вас заведу куда-нибудь не туда.

Он направил Ходока вперёд настолько, чтобы сделать дальнейший разговор невозможным, но по-прежнему ощущал взгляд женщины. Тоска? Не печальный я вовсе, просто... О, Свет, я и сам не знаю. Должен быть лучший путь, вот и всё.

Зудящая щекотка вернулась к его затылку, но, стараясь игнорировать взгляды Леи ему в спину, он отбросил также и эти ощущения.

Они проскакали склон горы и спустились вниз, пересекли лесистую долину с ручьем, струящимся вдоль её основания - широким ледяным потоком по колено лошадям. В отдалении, на поверхности скалы были вырезаны подобия двух стоящих фигур. Возможно, мужчина и женщина, думал Перрин, хотя ветра и дожди давно уже сделали невозможным выяснить это наверняка. Даже Морейн заявила, что не уверена, кем они могли бы являться и когда были вырезаны в граните.

Корюшка и мелкая форель бросались прочь от копыт лошадей, серебром блистая в прозрачной воде. Из подлеска поднял голову олень, нерешительно оглядел вышедшую из потока кавалькаду и метнулся в чащу, а из травы показался огромный горный кот в серую полоску с тёмными пятнами, раздражённый, что ему помешали подкрасться. Он полоснул коней взглядом, а затем хлестнул хвостом и пустился за оленем. Но ещё пока мало было заметно обитателей в горном краю. Лишь горстка птиц сидела на ветвях или поклёвывала почву на проталинах. Остальные вернутся в горы через несколько недель, не сейчас. Вороны на глаза больше не попадались.

Ближе к вечеру Перрин провёл свой маленький отряд меж двух гор с крутыми склонами и заснеженными пиками, по обыкновению укутанными в облака, и направил коня к ручейку, плещущемуся вниз по серому камню каскадом миниатюрных водопадов. Меж деревьев прокричала птица, другая ответила ей из отдаления.

Перрин заулыбался. Зов голубых зябликов. Птицы Порубежья. Никто не проскачет незамеченным по этой дороге. Он почесал свой нос, и на дерево, с которого крикнула первая «птичка», не взглянул.

Их тропа сузилась, когда они продрались через невзрачный кожелист и несколько корявых горных дубов. Полоса ровной почвы вдоль ручья, пригодной для проезда верхом, стала едва шире человека на лошади, сам же ручей стал не шире шага рослого человека.

За спиной у себя Перрин услышал невнятное бормотание Леи себе под нос. Оглянувшись, он заметил, как женщина взволнованно поглядывала на крутолобые скалы справа и слева. Отдельные сосны и ели робко поднимались по склонам гор. То, что они не падали, казалось чудом. Шайнарцы поехали свободнее, наконец-то позволив себе расслабиться.

Внезапно, меж гор пред ними раскрылась глубокая овальная долина , с краями крутыми, однако уже не столь отвесными, как в теснине прохода. Ручей вытекал из небольшого источника на её дальнем краю. Зоркий Перрин заметил слева наверху, на ветвях дуба, человека с шайнарским чубом на макушке. Если бы вместо песни зяблика он услышал крик краснокрылой сойки, ему пришла бы подмога и войти в долину оказалось бы ох как непросто. Здесь горстка мужчин могла перекрыть дорогу целой армии. И если армия придёт, эта горстка встанет у них на пути.