Возрождённый дракон

Внезапно земля под Перрином заходила ходуном, и долину заполнило эхо сильнейшего грохота. Казалось, земля вырывается из-под ног. Он упал - или же земля сама поднялась ему навстречу. Долину трясло так, словно гигантская рука протянулась с неба вырвать её из земли. Он цеплялся за землю, пытающуюся швырнуть его, как мяч. Булыжники прыгали вверх-вниз перед глазами, и столбами вздымалась пыль.

— Ранд! — Его вопль затерялся в рокочущем громе.

Ранд стоял, запрокинув голову, по-прежнему зажмурив глаза. Казалось, он не чувствовал, как перемолачивалась земля, наклоняя его в разные стороны. Ни один из толчков не лишил его равновесия, невзирая на их силу. Перрин не был уверен из-за тряски, какой подвергался, но ему почудилась на лице Ранда печальная улыбка.

Деревья болтались, и внезапно кожелист раскололся надвое; большая часть ствола рухнула не далее трёх шагов от Ранда. Тот не заметил этого, как и всего остального.

Перрин боролся за воздух в груди.

— Ранд! Во имя любви к Свету, Ранд! Прекрати!

И всё прекратилось столь же внезапно, как и началось. Надломленная ветвь с громким щелчком откололась от низкорослого дуба. Откашливаясь, Перрин медленно поднялся на ноги. Пыль зависла в воздухе, искорками мерцая в лучах заходящего солнца.

Ранд теперь уставился в пустоту, грудь его вздымалась, словно он пробежал с десяток миль. Такого не случалось никогда прежде, или даже чего-либо хоть отдалённо похожего.

— Ранд, — осторожно вымолвил Перрин, — что...?

Ранд всё так же казался смотрящим на что-то далёкое.

— Он всегда там. Зовёт меня. Тянется ко мне. Саидин. Мужская половина Истинного Источника. Иногда мне не удаётся удержаться, и я тянусь к нему. — Он сделал жест, будто хватая в воздухе нечто невидимое, и уставился на сжатый кулак. — И порчу я ощущаю даже прежде, чем коснусь его. Пятно Тёмного, подобное тонкому мерзкому налёту, пытающемуся скрыть Свет. Меня наизнанку выворачивает, но удержать себя я не в силах. Не могу! Но иногда я тянусь и будто воздух пытаюсь схватить. — Ладонь его раскрылась, пустая, под горький смех. — А что, если такое случится, когда грянет Последняя Битва? Если я потянусь и ничего не схвачу?

— Ну, на сей раз ты уж точно что-то схватил, — прохрипел Перрин. — А что вообще ты делал?

Ранд озирался вокруг себя, словно бы узрел мир впервые. Поваленный кожелист, сломанные ветви. Перрину вдруг пришло в голову, что разрушения удивительно невелики. Он ожидал обнаружить в земле зияющие разломы. Но древесная стена вокруг выглядела почти невредимой.

— Я не желал сотворить такое. Получилось так, словно я хотел лишь открыть кран бочки, а вместо этого вырвал его с корнем. Он... переполняет меня. Я должен выбросить его куда-нибудь, прежде, чем он меня выжжет, но я... Я вовсе не хотел такого.

Перрин покачал головой. Что толку будет сказать ему постараться больше так не делать? Он едва ли больше меня знает о том, что же именно он делал. И он удовольствовался лишь:

— Хватает желающих умертвить тебя — да и всех нас прочих, чтобы тебе ещё и работать за них. — Ранд словно и не слышал. — Хорошо бы нам вернуться в лагерь. Скоро стемнеет, и я не знаю, как ты, а я проголодался.

— Что? А... Ступай, Перрин. Я скоро подойду. Мне надо ещё побыть одному, недолго.

Нерешительно постояв, Перрин неохотно повернулся к расщелине в стене долины. Однако Ранд вновь заговорил, и он остановился.

— Тебе ночью что-нибудь снится? Хорошие сны?

— Случается, — сдержанно ответил Перрин. — Я не многое помню из того, что мне снится. Он обучился ограждать свои сны стражами.

— Они всегда там, эти сны, — молвил Ранд так тихо, что Перрин едва услышал. — Может статься, они-то и отражают положение вещей. Истинное положение вещей. — Он умолк, погрузившись в раздумья.

— Ужин стынет, — сказал Перрин, но Ранд был целиком в плену своих мыслей.

Наконец, Перрин повернулся и оставил его, стоящего там.

Глава 3

Вести с Равнины

Тьма накрыла часть расщелины, поскольку в одном месте из-за толчков часть стены упала своим верхом на другую. Перрин с подозрением посмотрел на черноту свода, перед тем как проскочить под ним, но каменная плита, казалось, прочно встала на место. Зуд снова вонзился в затылок, сильнее, чем прежде. Нет, чтоб мне сгореть! Нет! Зуд прошёл.

Когда он выбрался на спуск к лагерю, чашу долины наполняли причудливые тени от заходящего солнца. Морейн стояла возле своей хижины, глядя вверх на расщелину. Он приостановился. Она была стройной, темноволосой женщиной ему по плечо, симпатичная, с безвозрастными чертами, присущими всем Айз Седай, продолжительно обращавшимся к Единой Силе. Перрин никак не мог определить её возраст, с таким лицом, слишком гладким для пожилой, и тёмными глазами, слишком мудрыми для юной. Пыльное платье тёмно-синего шёлка было в беспорядке, и из причёски, обычно гладко уложенной, выбивались пряди. Мазок пыли проходил по её лицу.