Возрождённый дракон

Внезапно Перрин осознал, что нигде больше в чаше не осталось ни единого троллока, хотя чувствовал, как его братья преследуют сбежавших. Где-то там, в темноте, стая из семерых избрала иную добычу. Один из Нерождаемых побежал к своему твердолапому четырёхногому - своему коню, подсказала отдалённая часть Перрина - и братья преследуют его, носы наполнены его запахом, духом самой смерти. Мысленно он был с ними, видел их глазами. Когда они приблизились, Нерождаемый обернулся, сыпля проклятиями. Его чёрный клинок и чёрные одежды были подобны ночи, однако именно ночью охотятся братья и сестры Юного Быка.

Пал первый из братьев, и Юный Бык зарычал, пронзённый его смертной мукой, но остальные братья и сёстры навалились и, даже при смерти щёлкая челюстями, стащили Нерождаемого вниз. Теперь тот отбивался своими зубами, впиваясь в глотки, резал ногтями сквозь кожу и плоть ничуть не хуже тех твёрдых клыков, что носят двуногие, но братья терзали его даже после своей гибели. Наконец, одинокая сестра высвободилась из груды всё ещё содрогающихся тел и пошла, прихрамывая на один бок. Утренняя Дымка её звали, но, как и все имена волков, оно было больше, нежели просто словами: морозное утро, налетающий спозаранку кусачий снег и густой туман в долине, уносимый ветром, в порывах которого чуялось предвестие доброй охоты. Подняв голову, Утренняя Дымка взвыла на скрытую облаками луну, оплакивая погибших близких.

Юный Бык тоже поднял голову и завыл, скорбя вместе с ней.

Когда он опустил голову, на него смотрела Мин.

— Перрин, с тобой всё в порядке? — спросила она нерешительно. На щеке у неё голубел синяк, а рукав куртки был полуоторван. В одной руке она держала дубинку, в другой кинжал, оба перепачканные в крови и шерсти.

Они все смотрели на него, куда ни глянь, все те, кто ещё был на ногах. Лойал, устало опирающийся на свою длинную палку. Шайнарцы, которые носили лежачих раненых вниз, где над одним из них присела Морейн, а Лан стоял с нею рядом. Даже Айз Седай смотрела в его сторону. Пылающие деревьев, словно огромные факелы, проливали дрожащий свет. Повсюду лежали мёртвые троллоки. Более половины шайнарцев пало, и среди них там и тут лежали тела его братьев. Столь многих...

Перрин поймал себя на желании снова завыть. С неистовой силой он выстроил барьер между собой и волками, пытаясь перекрыть поток образов и эмоций, но те продолжали просачиваться. Всё же, в конце концов, он перестал чувствовать волков, их боль и гнев, желание охотиться на Порченных и бежать за... Перрин вздрогнул, повёл плечами. Огнём полыхала рана на спине, плечо словно побывало на наковальне под ударами молота. Босые ноги гудели от царапин и ушибов. Везде был запах крови, запах троллоков и смерти.

— Я...я в порядке, Мин.

— Ты славно бился, кузнец. — сказал Лан. Страж поднял свой меч, до сих пор окровавленный: — Тай'шар Манетерен! Тай'шар Андор!

Что значило: «Истинная кровь Манетерен. Истинная кровь Андора».

Шайнарцы — те немногие, кто ещё был на ногах — вознесли свои клинки и поддержали:

— Тай'шар Манетерен! Тай'шар Андор!

Лойал кивнул и добавил: — Та'верен.

Смутившись, Перрин опустил глаза. Лан спас его от вопросов, на которые он не хотел бы отвечать, но воздал ему незаслуженные почести. Другие не понимают. Перрин задавался вопросом, что бы они сказали, если бы знали правду. Мин подошла ближе, и он пробормотал: — Лея погибла. Я не смог ... Самую малость не успел.

— От этого ничего бы не изменилось. Ты и сам это знаешь, — тихо сказала Мин. Она наклонилась, чтобы взглянуть на его спину, и содрогнулась. — Морейн тебе это вылечит. Она Исцеляет тех, для кого это возможно.

Перрин кивнул. Вся спина была липкой от крови но, несмотря на боль, он едва это замечал. О Свет, я едва вернулся на этот раз. Я не могу позволить этому повториться. И не хочу. Больше никогда!

Но когда он был с волками, всё было совсем иначе. Ему ведь и не приходило в голову беспокоиться, что незнакомцы будут пугаться его большого роста. И никто не думал, что он тугодум, лишь потому, что он старался быть осторожным. Волки знали друг друга, даже если прежде никогда не встречались, и с ними он был волком среди волков.

Нет! Его руки сжали рукоять топора. Нет! Перрин вздрогнул, когда Масима неожиданно заговорил.

— Это был знак,— вымолвил шайнарец, поворачиваясь кругом, чтобы быть услышанным всеми. На руках его и груди была кровь - воевал он в одних штанах - и он прихрамывал, но неистовый свет в его взоре был сильнее, чем когда-либо прежде. Намного сильнее. — Знак, призванный укрепить нашу веру. Даже волки пришли сражаться за Дракона Возрождённого. В час Последней Битвы, Лорд Дракон призовёт даже зверей лесных биться на нашей стороне. Это знак нам, знак идти вперёд. Лишь Приспешникам Тёмного не по пути с нами. — Двое шайнарцев кивнули.