Возрождённый дракон

Он дал Симиону провести их по коридору в другую комнату, с двумя кроватями, умывальником, парой табуретов и ещё кое-какой мелочью. В дверном проёме Лойал пригнулся, оберегая голову. Узкие окна пропускали внутрь совсем мало света. Кровати были достаточно большими, с одеялами и стёганными перинами, сложенными в ногах, но матрасы выглядели комковатыми. Симион принялся шарить руками по каминной полке над очагом, пока не нашел свечу и огниво, чтобы её зажечь.

— Я распоряжусь, чтобы для вас сдвинули вместе несколько кроватей, добрый - э - огир. Да, сейчас, одну минуточку. — Впрочем, особой расторопности в исполнении сказанного заметно не было. Симион возился с подсвечником так, словно собирался достичь вершин совершенства в его расстановке. Перрин подумал, что выглядит он обеспокоенно.

Что ж, я был бы более чем обеспокоен, если бы Белоплащники вели себя подобным образом на Эмондовом лугу. — Симион, а не проезжал ли здесь вчера или позавчера другой незнакомец? Высокий юноша с серыми глазами и рыжими волосами? Возможно, он играл на флейте за еду или ночлег.

— Я помню его, добрый господин,— сказал Симион, всё ещё двигая подсвечник. — Пришёл вчера, рано утром. Выглядел голодным, так оно и оказалось. Он вчера играл на флейте на всех свадьбах. Красивый парень. Некоторые женщины поначалу посматривали на него, но ...— Симион помолчал, искоса глядя на Перрина. — Он ваш друг, добрый господин?

— Знакомый, — сказал Перрин. — А что?

Симион колебался. — Да ничего такого, добрый господин. Странный он был, вот и всё. То говорил сам с собой, то смеялся без повода. Спал в этой самой комнате прошлой ночью, вернее, часть её. Посреди ночи разбудил нас всех своим криком. Просто кошмар, но он не пожелал остаться подольше. Мастер Харод не слишком то и старался уговорить его остаться, после всего этого шума. — Симион опять замолчал. — Он сказал кое-что странное, когда уходил.

— Что?— задал вопрос Перрин.

— Он сказал, что кое-кто его преследует. Сказал ..., — человек со скошенным подбородком сглотнул и заговорил медленнее. — Сказал, что его убьют, если он не отправится в путь. "Один из нас должен умереть, и я намерен сделать так, чтобы это был он." Его собственные слова.

— Он не нас имел в виду, — прогромыхал Лойал. — Мы его друзья.

— Да-да конечно, добрый — э — добрый огир. Конечно, парень имел в виду не вас. Я... Гм... Я не хочу ничего сказать о вашем друге, но я... Гм... Мне показалось, он больной. На голову, понимаете ли.

— Мы о нём позаботимся, — сказал Перрин. — Для того мы за ним и следуем. В какую сторону он направился?

— Я так и знал, — воскликнул Симион, подскочив на носках.— Знал, что она сумеет помочь, как только вас увидел. В какую сторону? На восток, добрый господин. На восток, словно сам Тёмный гнался за ним по пятам. Как вы думаете, она поможет мне? Поможет моему брату, так ведь? Ноам тяжело болен, и Матушка Рун говорит, что не может ничего поделать.

Перрин сохранил невозмутимое выражение лица. Он прислонил лук к углу и разложил на одной из кроватей тюк с одеялом и перемётные сумки, выиграв этим немного времени на раздумья. Беда была в том, что размышления не слишком-то помогли. Перрин взглянул на Лойала, но поддержки там не нашёл: от испуга огир пригнул уши и свесил свои длинные брови до щёк.

— А почему ты думаешь, что она может помочь твоему брату? — Дурацкий вопрос! Правильный вопрос — что он собирается в связи с этим сделать?

— Что вы, как то раз я ездил в Джеханнах, добрый господин, и видел двух... двух женщин, похожих на неё. Так что в ней я ошибиться не мог. — Голос его понизился до шёпота. — Говорят, они могут воскрешать мёртвых, добрый господин.

— Кто ещё знает об этом? — резко спросил Перрин, а Лойал промолвил одновременно с ним:

— Если твой брат мёртв, с этим никто не в силах ничего сделать.

Взгляд лягушколицего с тревогой забегал от одного собеседника к другому, а речь перешла в лепет. — Никто, кроме меня, не знает, добрый господин. Ноам не мёртв, добрый огир, лишь болен. Я клянусь, никто её не опознал. Даже Мастер Харод за всю жизнь никогда не отъезжал дальше двадцати миль отсюда. Ноам так тяжело болен. Я бы попросил её сам, если бы только коленки не стучали так сильно, что она меня и не расслышит. А что, если она воспримет это, как оскорбление и призовёт на меня молнии? А если я ошибаюсь? Обвиню женщину невесть в ч ... То есть ... ох ... — Он вскинул руки, то ли умоляя, то ли пытаясь защититься.

— Я не могу ничего обещать, — сказал Перрин, — но я поговорю с ней. Лойал, почему бы тебе не составить компанию Симиону, пока я не переговорю с Морейн?

— Конечно, — прогремел огир. Симион вздрогнул, когда рука Лойала накрыла его плечо. — Симион покажет мне мою комнату и мы поболтаем. Скажи-ка, Симион, что ты знаешь о деревьях?

— Де-де-деревьях, д-добрый огир?