Возвращение Домой. Беседы с приходящими в Церковь

Первое, о чём заставляет задуматься рождество Христово в данном контексте, — это о том, что пришёл в мир новый Адам. Пришёл в мир так же чудесно, как чудесно пришёл в мир первый Адам. Тот — без матери, без отца, и Сей — без семени и от Духа. Иудеи без всякого сомнения веруют в то, что написано в Библии, хотя не веруют в новозаветное богословие, которое родилось позже, в другой культуре, в другое время, по прошествии веков, на другом языке. Однако оно, при внимательном рассмотрении, представляет собой гармоническое единство богословских идей, которые связаны между собою Божественной благодатью.

Только два евангелиста, Матфей и Лука, говорят о рождестве Иисуса Христа, и оба говорят не очень пространно, говорят очень сжато. Апостол Матфей называет Христа Сыном Давида, Сыном Авраама. Давид жил позже Авраама, но поставлен раньше. Сколько раз в Евангелии мы читаем о том, как люди звали Христа: «Иисус, сын Давидов, помилуй меня!». Так кричали слепые, больные, в том числе люди, находящиеся не в народе Израиля, — например, сирофиникиянка, женщина с бесноватой дочерью: «Помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется» (Мф. 15:22). Сын Давидов — это мессианский титул, которым должен был называться истинный Мессия, истинный Христос. Евреи ожидали, что от крови царя Давида явится царь, наследник, который воцарится над Израилем, над всем миром, и наступит эра Мессии. В Евангелии от Луки сказано, что Архангел Гавриил говорит Деве Марии: «Родившийся от Тебя будет велик, будет Сын Божий, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его» (см. Лк. 1:32). Евангелист Матфей в начале своего повествования приводит «родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова» (Мф. 1:1), которое должно было в глазах евреев легитимизировать Иисуса Христа как потомка Давида, как человека, достойного царского титула. Матфею нужно было показать и доказать, что Христос — действительно сын Давида, сын Авраама (имеется в виду — потомок). Для этого он совершает экскурс в еврейскую историю и приводит длинный перечень ветхозаветных имён, которые восходят к самому Аврааму.

Все евреи — дети Авраамовы. Они этим гордились и говорили: «Мы семя Авраама, мы никому не были рабами». Христос же говорил им, что они рабы греха, а всякий раб греха не пребывает в доме Отца вечно (см. Ин. 8:33-35). Мы тоже дети Авраама, но не по семени, а по вере. Это очень важно понимать. Во-первых, для того чтобы снизить градус антисемитизма. Во-вторых, для того чтобы понимать глубину Писания и тайны Божией. Что самое главное сделал в своей жизни Авраам? Принёс в жертву Исаака. Самый главный подвиг Авраама — это доказательство его полного доверия Богу, это совершенно непостижимое, непонятное исполнение требования, — опять-таки непостижимого и непонятного, — принести в жертву долгожданного сына.

Датский философ Сёрен Кьеркегор в книге «Страх и трепет» называет Авраама рыцарем веры и говорит, что это самый непонятный человек в истории мира. От Авраама Бог потребовал невозможного — принести в жертву сына. Зачем? Дело в том, что, как мы веруем, спасение человеческого рода было совершено Сыном Божиим на Кресте — страданием, смертью и воскресением — как совершенно непостижимое событие, с одной стороны, с другой стороны — уникальное и единственно необходимое возможное. Голгофская жертва — это отдание Богом в жертву Единородного для спасения испортившихся, ушедших в сторону созданий — людей. Господь заранее знает об этом, Господь заранее мировую историю к этому готовит. Вся мировая история движется к Голгофе.

Бог уже решил послать Сына в мир, чтобы Сын воплотился и стал жертвой за нас. И Сын готов сделать это. Как пишется в псалмах, Сын говорит Отцу: «Готово сердце моё, Боже, готово сердце моё… Иду, как написано, тело свершил Мне еси и закон Твой посреди чрева моего». То есть Сын готов от века, Отец готов послать Его. Но готовы ли люди понять это? Люди бывают слабы, грешны, неверны. Но самое жуткое — когда они не способны понять великое, когда они вообще не замечают великого. Например, птицы, или коты, или собаки и всякая прочая живность ведь не слишком переживает, что Бог умер на Кресте. Они как жили, так и живут без особых тревог по поводу Великой Среды, Великой Пятницы. Если люди будут жить так же, то за них не нужно распинаться. Люди должны быть способны понять, что для них сделал Бог. В них должна быть некая глубина, позволяющая им отозваться на жертву, которую Бог ради них совершает. Они должны быть способны верить. А способность к вере сопрягается со способностью к жертве, способностью к благодарности, способностью к самоограничению, самопожертвованию.