Читаем Возвращение в никуда полностью

Неподкрепленная ничем.

Скоро иссякнут новые мысли,

Скоро пресытимся гранью миров.

Нам надоели старые жизни,

Прошлых этапов, прошедших веков.

Нет удовольствия от слов и морали.

Мы все увидели это вчера.

То, что не видели, не замечали,

Нас не насытит уже никогда.

Избитые фразы


Избитые фразы все чаще я слышу,

И в адрес других посылаю их также.

Во всем однозначность я ненавижу.

И однополярность тоже не краше.

Я знаю каждый прав в свою меру,

И каждый стремится познать свое благо.

Как жаль, что мы ставим только на свою победу,

На месте других нам стоять и не надо.

Кричали мне птицы


Кричали мне птицы изранено, громко.

Молили нещадно пернатые души.

Но я их не слышал и не верил ни сколько.

Я сам запечатал равнодушием уши.


И небо давило свободой просторов,

И солнце палило яркой краской пейзажей.

Но я был далек от красот и укоров,

Я выкрал все чувства и доволен был кражей.

Это невозможно


Быть добрым ко всем,

Любить всех на земле,

Не ссориться ни с кем,

Быть верным слову везде.

Быть открытым, как книга,

И не врать никогда.

Быть ценителем мига

И ответственным всегда.


Это невозможно,

А может просто сложно.

Какие есть, такие есть.

Это невозможно,

А может просто сложно.

Какие есть, изъянов не счесть.


И, если помощь нужна вдруг,

Не отказывать другим.

И неважно враг или друг,

Или своим и чужим.

Всегда любезно общаться

И обид не таить.

И, если что, извиняться,

Но много не говорить.


Это невозможно,

А может просто сложно.

Какие есть, такие есть.

Это невозможно,

А может просто сложно.

Какие есть, изъянов не счесть.

Моя любимая женщина


Моя любимая женщина,

Испытанная временем,

Я восхищен твоим терпением,

И ты не так изменчива.


Действительно люблю тебя,

Хотя по мне это не скажешь,

Но ты за это не накажешь,

Ведь тоже любишь ты меня.


Стерпеть меня дано немногим,

А ты?… Уже который год

Проходишь реки стресса в брод,

Чтоб наш совместный путь был долгим.

Когда ты улыбки видишь


Когда ты улыбки видишь,

Нам улыбаешься в ответ.

И ищешь взглядом, когда слышишь.

И любишь посмотреть на свет.

Одна твоя улыбка может

Лед растопить внутри меня.

И вот меня уже не гложет

Серая, будничная хандра.

Пусть эта магия улыбки

Нам дарит радость и любовь.

Твоя сестренка улыбнется

Одарит этой магией нас вновь.

Мне снятся странные сны


Мне снятся странные сны.

Поблекшие краски весны

Даруют новый виток жизни.

Играет музыка вновь,

Быть может это любовь

Нам напевает счастливые ритмы

И снова сходим с ума,

Идет большая игра,

В которой будут потрачены силы.

А сны всего лишь мой бред.

Весна прольет на все свет.

Мы будем рвать опять наши жилы.

Коснись небес


Коснись небес

И возложи свой храм,

Где сон воскрес,

Чтоб свет струился там.

Где жизнь и смерть,

Где радость и печаль.

Святая твердь

И дьявольская даль


Пропой гимн свой,

И с плеч долой весь мир

И будь судьбой,

Придумай свой турнир,

Где жизнь и смерть,

Где радость и печаль,

Святая твердь

И дьявольская даль.

Ангелам тоже нужна любовь


Я позову тебя ярким огнем на закате времен.

Я обниму твои плечи, закутаю в крылья, согрею теплом.

И мы сорвемся с тобою в небесную высь.

Я покажу все, что хочешь, только сильней держись.

Я покажу тебе райские гущи запретных садов,

Где мягкий ковер колосится, переливаясь спектром цветов.

Солнечный ветер в лицо, ты зажмуришь глаза.

Счастье в душе, сердца стук, а у меня лишь небеса.

Ты все, что было, что есть и, что будет потом.

Лишь с тобой забываюсь сладостным сном.

Я за тебя отдам крылья и пролью свою кровь.

Ангелам тоже порою очень нужна земная любовь.

Я ненавижу…


Я ненавижу свою слабость,

Я ненавижу свои сомненья.

И грубость тоже не несет мне радость,

И нервы не дают успокоенья.


Я ненавижу свою покорность,

Когда иду уныло на закланье.

Я ненавижу порою свою гордость,

Когда за ней приходит покаянье.


Я ненавижу суету тревоги,

Неуправляемость случая, исхода,

Когда бегу, не зная я дороги,

И уповаю только я на Бога.


Я ненавижу высокомерье,

Когда плюют и презирают массы.

И в то же время, ненавижу лицемерье,

И разговоры за спиною, и обманы.


Я ненавижу рассуждения о вере

Людей, что этой веры не имеют.

Я ненавижу восемь дней в неделе,

Когда семь дней помочь мне не сумеют.


Я ненавижу холод, отчужденность,

Когда других не слышим и не видим.

Я ненавижу общую склонность,

Что мы не принимаем, то и ненавидим.

И снова осень, снова дождь


И снова осень, снова дождь

Бьет по стеклам.

И с утра тела дрожь,

И сквозит по окнам.

Хмурых туч синева,

Раскатистый гром.

Эта погода всегда

Лишь клонит в сон.

Но ждут ответа, пора,

Вставай и иди.

И под дождем, как всегда,

Раскрыты зонты.

Да только ты без него,

И так было всегда.

Ты человек, что под дожем

Идет обычно без зонта.


Промокнут мысли и одежда,

Капли на лице,

И вчерашняя надежда

Утонула в луже.

И смыт дождем вчерашний день,

И не осталось ни черта,

Все увядает в эту осень,

А за ней придет зима.

Лицо под дождь, услышать гром,

Слезы неба очистят тебя.

Ты человек, что под дождем

Идет обычно без зонта.

И просто жить непросто…


И просто жить непросто.

Внутри гниет душа.

И проявив немалое упорство,

Я разрушаю сам себя.

Боюсь меняться, предавая

Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
Европейские поэты Возрождения
Европейские поэты Возрождения

В тридцать второй том первой серии вошли избранные поэтические произведения наиболее значимых поэтов эпохи Возрождения разных стран Европы.Вступительная статья Р. Самарина.Составление Е. Солоновича, А. Романенко, Л. Гинзбурга, Р. Самарина, В. Левика, О. Россиянова, Б. Стахеева, Е. Витковского, Инны Тыняновой.Примечания: В. Глезер — Италия (3-96), А. Романенко — Долмация (97-144), Ю. Гинсбург — Германия (145–161), А. Михайлов — Франция (162–270), О. Россиянов — Венгрия (271–273), Б. Стахеев — Польша (274–285), А. Орлов — Голландия (286–306), Ал. Сергеев — Дания (307–313), И. Одоховская — Англия (314–388), Ирландия (389–396), А. Грибанов — Испания (397–469), Н. Котрелев — Португалия (470–509).

Алигьери Данте , Бонарроти Микеланджело , Лоренцо Медичи , Маттео Боярдо , Николо Макиавелли

Поэзия / Европейская старинная литература / Древние книги
Мир в капле росы. Весна. Лето. Хайку на все времена
Мир в капле росы. Весна. Лето. Хайку на все времена

Утонченная и немногословная японская поэзия хайку всегда была отражением мира природы, воплощенного в бесконечной смене времен года. Человек, живущий обыденной жизнью, чьи пять чувств настроены на постоянное восприятие красоты земли и неба, цветов и трав, песен цикад и солнечного тепла, – вот лирический герой жанра, объединяющего поэзию, живопись и каллиграфию. Авторы хайку создали своего рода поэтический календарь, в котором отводилось место для разнообразных растений и животных, насекомых, птиц и рыб, для бытовых зарисовок и праздников.Настоящее уникальное издание предлагает читателю взглянуть на мир природы сквозь призму японских трехстиший. Книга охватывает первые два сезона в году – весну и лето – и содержит более полутора тысяч хайку прославленных классиков жанра в переводе известного востоковеда Александра Аркадьевича Долина. В оформлении использованы многочисленные гравюры и рисунки средневековых японских авторов, а также картины известного современного мастера японской живописи в стиле суми-э Олега Усова. Сборник дополнен каллиграфическими работами Станислава Усова.

Александр Аркадьевич Долин , Поэтическая антология

Поэзия / Зарубежная поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия