Читаем Вперед, в прошлое (СИ) полностью

И тут Гейла словно прорвало. Слетели все возможные тормоза. Так долго запертые внутри эмоции вырвались на свободу, радостно затапливая сознание. Резко оттолкнувшись от стены, Гейл подлетел к Рэнди и навис над ним, глядя в расширившиеся от удивления глаза.



- Ты хочешь знать, что со мной происходит? – прошипел Харольд, опираясь руками по обе стороны от застывшего блондина. - А ты сам не догадываешься?



- Нет! – как-то странно пискнул Рэнди, отклоняясь немного назад. Он испуганно всматривался в лицо партнера, не понимая, что происходит. - Если бы знал, то не спрашивал бы.



Наклонившись так, что его губы практически касались лица Харрисона, Гейл прошипел:


- А ты попробуй подумать головой…



- Просто скажи мне, – тихо попросил Рэнди, не отводя взгляда от почти черных глаз партнера.


- Лучше я покажу!



С этими словами, он резко прижал к себе несопротивляющегося Рэнди и впился в губы злым поцелуем. По всему телу прокатилась волна дрожи, когда он ощутил своими губами мягкость губ партнера.


Блондин резко выдохнул, но, моментально сориентировавшись, тут же вцепился в рубашку Гейла, подаваясь навстречу и пропуская в рот настойчивый язык Харольда.


Ликующий стон сорвался с губ брюнета, когда он почувствовал на своих плечах прикосновения ладоней партнера. Он еще сильнее притянул к себе податливое тело и зарылся пальцами в мягкие светлые волосы на затылке парня, углубляя поцелуй.



Он с жадным удовольствием вылизывал рот Рэнди, каждой клеточкой ощущая пылкий ответ на ласки. Харрисон все сильнее подавался навстречу, шаря руками по широкой груди, спине, стараясь стать еще ближе, буквально вплавляясь в партнера. Казалось, что Рэнди только и ждал, когда Гейл проявит инициативу, и сейчас каждым жестом, каждым движением устремлялся навстречу желанным прикосновениям.


Харольд весь дрожал от эмоций. Ему хотелось одновременно и целовать, и кусать Рэнди. Его запах сводил с ума, ощущение близости заставляло отступать здравый смысл. Осталось лишь одно желание – дотронуться до каждого миллиметра кожи, поцеловать каждую родинку, каждое пятнышко на великолепной коже. Он так давно ждал этой возможности. В голове билось настойчивое «мой», и потребность в том, чтобы Рэнди тоже почувствовал это, зашкаливала.



В какой-то момент, потеряв равновесие, Гейл качнулся вперед, но был удержан рукой Рэнди, который одним движением переместил партнера так, чтобы тот облокотился о прохладную стену. Гейл застонал от контакта твердой поверхности, касающейся спины, и горячего тела Рэнди, прижатого к груди.


Харрисон, воспользовавшись ситуацией, сам с жадностью прильнул к партнеру, сжимая руками талию, припадая к открытым в ожидании губам. Он пил дыхание Гейла, словно от этого зависела его собственная жизнь. Ладонь ласкала скрытую рубашкой грудь, неотвратимо подбираясь к соскам, заставляя мужчину просто терять голову.



Гейл так давно хотел этого ощущения!



… Рэнди... - его срывающееся дыхание, жадные руки, нетерпеливые губы, растрёпанные блондинистые пряди… вот он, рядом с ним, прижимается, словно стремится перетечь в его тело… это было так правильно, так неотвратимо… но хотелось большего. Неизмеримо большего. Гейлу было мало…



С утробным рыком, Харольд сжал плечи Рэнди и одним движением перевернул его так, чтобы уже спина Харрисона прижималась к прохладному кафелю. Он обхватил ладонями голову партнера и заглянул в лихорадочно блестевшие глаза. От увиденного там, ноги Гейла буквально подкосились. Он никогда не думал, что глаза могут выражать такую жажду, такое желание…



Вишневые, припухшие от безумного поцелуя губы, призывно приоткрылись. Рэнди неконтролируемо подался вперед, стремясь возобновить прерванный контакт.


- Гейл! – выдохнул он, пробегаясь языком по нижней губе, словно слизывая с нее вкус недавнего поцелуя. Его глаза горели безумным огнем. - Гейл, господи…



Но Харольд не дал ему договорить, снова запечатывая ему рот своими губами, врываясь языком глубоко, почти в горло, исследуя каждый сладкий уголок, забирая дыхание, лишая разума.



Невозможно было остановиться. Хотелось сказать «стоп» этому мгновению. Запомнить каждой клеточкой ощущение, когда знаешь, что именно здесь ты должен быть. Именно так. Прижимая к себе того, о ком думал месяцами.



Гейл был таким идиотом, что сопротивлялся Рэнди. Чертовым кретином, который потерял столько времени.


- Рэнди! – простонал Гейл, отрываясь от желанных губ и приникая поцелуем к сладкому местечку за ухом. - Рэнди, черт…



Рэнди резко выдохнул и ответил протяжным стоном, когда язык Гейла стал спускаться вниз по его шее, к вырезу футболки, проникая под кромку мешающей ткани и касаясь ключичной косточки.



Откинутая назад светловолосая голова и выражение запредельного наслаждения на мальчишечьем лице, заставили Гейла буквально зайтись от желания.



Хотелось почувствовать блондина еще ближе.


Подцепив край футболки Рэнди, Гейл резко дернул ее вверх, обнажая великолепную, светлую кожу, к которой тут же приник поцелуем.



Блондин снова застонал, выгибаясь ему навстречу, цепляясь пальцами за мешающую ткань рубашки.



Перейти на страницу:

Похожие книги

Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия