Читаем Все имеет свою цену, или принц для Гарри (СИ) полностью

- А твоё мнение меня не интересует. Лучше скажи, как на Поттера браслеты надеть? – сердито сказал старик.

- Вот вечно ты так, а потом локти кусаешь, – ворчала птица. – Попробуй использовать Малфоя, Поттер сильно за него переживал. Если Малфой и не испытывает к Поттеру чувств, то гриффиндорец явно что-то чувствует к блондину. Пусть, к примеру, Драко … – Фоукс склонился к уху директора и что-то ему прошептал.

- Гениально! – воскликнул директор, – А, главное, просто! И Поттер ни о чем не догадается, пока не будет слишком поздно, – радовался Дамблдор.

- Эх, Альбус, Альбус, что же с тобой произошло, ведь ты был совершенно другим, – тихо говорил феникс, глядя на своего хозяина, который когда-то был его лучшим другом и очень хорошим человеком.

- Так, решено! Завтра я приведу этот план в исполнение. Нужно договориться с домовыми эльфами, они порой такие упрямцы, – радостно потирая руки, бормотал директор.

Конец POV Альбуса Дамблдора.

Драко, покинув кабинет директора, поспешил к библиотеке, где в свободное время можно было найти Гарри. Обеспокоенный вопросами старика, юноша решил предупредить Поттера о возможной опасности. Гарри нашелся на своем обычном месте, в дальнем углу библиотеки возле небольшого витражного окна. Юный лорд, закинув ноги на стол и облокотившись на спинку стула, читал какой-то толстенный талмуд на древне-кельтском языке, иногда улыбаясь. Книга явно казалась парню занимательной и веселой.

- И что может быть смешного в книге, написанной мертвым языком? – поинтересовался Драко, подойдя к Поттеру.

- Ну, если ты прекрасно владеешь этим языком, то он не мертв, а автор был явно с неплохим чувством юмора, – оторвавшись от книги, произнес парень. – Что-то произошло, ты выглядишь обеспокоенным? – Гарри, видя состояние юноши, отложил книгу и опустил ноги со стола.

- Я только от старика. Гарри, он что-то затевает. Он спрашивал меня о тебе и о наших отношениях. Причем довольно щедро сдобрив чай веритасерумом. Меня привела МакГонагалл, и она явно в чем-то сомневалась, я это чувствовал, помимо сомнений она испытывала тревогу, немного страха и сожаление. Эти чувства ощущались очень четко, Кир учил меня определять состояние человека. Это не предвещает ничего хорошего, Гарри. Тебе следует быть осторожным, – очень серьёзно произнёс блондин.

- Я и сам заметил, что старик ведёт себя очень странно. Видно, он решил действовать раньше, чем я предполагал. Спасибо за предупреждение, Драко. Я напишу небольшую записку Северусу, передашь?

- Да, конечно. Тем более он просил меня зайти к нему, как только освобожусь, – Драко смотрел на спокойное лицо Гарри и не мог понять, какие чувства овладевают его душой и сознанием. Хотелось всего и сразу, подойти и поцеловать, и поговорить, и что-нибудь крикнуть. Это странное ощущение было для парня новым и очень необычным. Но он твердо знал лишь одно: он хочет быть рядом с этим магом, вне зависимости от той цены, которую ему придется заплатить.

- Вот, возьми, – Гарри потянул блондину свернутый пергамент. Драко в это время смотрел на него задумчивым, ничего не видящим взглядом, и не взял пергамента. – Драко, – с нежностью в голосе произнес юный лорд. Юноша протянул руку и коснулся лица блондина, который от прикосновения закрыл глаза и чуть склонил голову к руке. – Что случилось?

- Что? Ничего, прости, – Драко резко открыл глаза и отступил от парня, – Давай записку.

- Драко, – все также нежно повторил имя Гарри, вновь приблизившись к юноше, он слегка коснулся его губ, не поцелуй, лишь намёк, но такой сладостный. – Все будет хорошо, верь мне.

- Я верю, – прошептал парень. – Гарри, у меня было достаточно времени, и я много думал. Нам нужно поговорить. Я хочу выяснить, что происходит между нами, – все также шепотом говорил блондин.

- Я понимаю, – с улыбкой ответил Гарри, – я ждал, когда ты придешь поговорить. Но сейчас не время. Давай завтра вечером, после ужина, в комнате необходимости.

- Хорошо. Мне пора к Снейпу, давай записку.

- Вот, держи, – Гарри протянул пергамент, Драко, кивнув, забрал бумагу и ушел.

- Он уже не мальчишка, – негромкий голос за спиной отвлек Гарри.

- Это ты, Элиан? – парень повернулся. – Да, он вырос. Быстро вырос.

- Что будешь делать теперь? – фамильяр перелетел на плечо господина.

- Объясняться, что же ещё. Я открою ему свои чувства и помогу разобраться в его собственных. Все будет хорошо, я уверен в этом.

- Уверенность – это хорошо, особенно в таких делах. А что будешь делать со стариком?

- Сначала нужно понять, что он задумал. Если ситуация будет слишком опасной, придется уходить. Главное, чтобы он не трогал Драко, иначе он умрет быстрее, чем планировалось.

- Разумно. Я подготовлю все на случай отступления.

- Хорошо. Я пока напишу письма Альберту и Люциусу, пора начинать готовить падение министерства. Фадж начинает мне мешать.

- Ты ввергнешь страну в хаос, подорвав министерство, – задумчиво сказал Элиан.

- Не ввергну, я лишь заменю состав министерства, и под музыку общей неразберихи и паники избавлюсь от мешающих мне личностей. Кстати, это не совсем моя идея. Её мне Северус подкинул.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
После банкета
После банкета

Немолодая, роскошная, независимая и непосредственная Кадзу, хозяйка ресторана, куда ходят политики-консерваторы, влюбляется в стареющего бывшего дипломата Ногути, утонченного сторонника реформ, и становится его женой. Что может пойти не так? Если бывший дипломат возвращается в политику, вняв призывам не самой популярной партии, – примерно все. Неразборчивость в средствах против моральной чистоты, верность мужу против верности принципам – когда политическое оборачивается личным, семья превращается в поле битвы, жертвой рискует стать любовь, а угроза потери независимости может оказаться страшнее грядущего одиночества.Юкио Мисима (1925–1970) – звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). В «После банкета» (1960) Мисима хотел показать, как развивается, преображается, искажается и подрывается любовь под действием политики, и в японских политических и светских кругах публикация вызвала большой скандал. Бывший министр иностранных дел Хатиро Арита, узнавший в Ногути себя, подал на Мисиму в суд за нарушение права на частную жизнь, и этот процесс – первое в Японии дело о писательской свободе слова – Мисима проиграл, что, по мнению некоторых критиков, убило на корню злободневную японскую сатиру как жанр.Впервые на русском!

Юкио Мисима

Проза / Прочее / Зарубежная классика