Читаем Все имеет свою цену, или принц для Гарри (СИ) полностью

- Хорошо, – и он отозвал своих пауков. Арогок, будучи мудрым пауком, решил не связываться с Хранителем, ведь даже у них, акромантулов, есть легенда о Хранителе. Однажды один из них, разгневавшись на акромантулов, признал их опасными и уничтожил почти весь род. С тех пор акромантулы остерегаются гнева Хранителя равновесия.

Тем временем Гарри вернулся на поле боя, пожиратели несли большие потери, но битва не может быть выиграна пока не пал командир.

- Элиан! – мысленно позвал фамильяра Гарри.

- Да.

- Найди Альберта, и идите ко мне, я буду с Томом.

- Хорошо.

Юный Хранитель нашел Волан-де-Морта в Большом зале, он, видно, только вошел.

- Не меня ли ищешь? – Гарри спешился, и, достав мечи, подошел к Реддлу.

- Именно тебя, – прошипел Лорд, – не хорошо убегать посреди дуэли.

- Извини, были срочные дела, – пожав плечами, ответил юноша и послал в Тома заклинание.

Они кружились, словно два хищника, нападая друг на друга и защищаясь, вокруг кипела битва. Краем глаза Гарри заметил Альберта и Элиана.

- Твой час пробил, Том Марволо Реддл, – официальным голосом произнёс Гарри, убрав мечи, он достал кадуцей, и одним взмахом обездвижил Тома.

- Что всё это значит!? – бесновался Лорд.

- Это значит, что сейчас я вынесу тебе приговор. Ты Том Марволо Реддл, обвиняешься в нарушении равновесия тьмы и света, и я, Гарри Джеймс Поттер, лорд Ормонд, Хранитель Равновесия, благословленный самой магией, приговариваю тебя, именуемого Тёмным Лордом к лишению магии и изгнанию из мира магов, навечно, – произнеся эти слова Гарри вскинул руку в которой появился арбалет, и, прицелившись, выстрелил в Волан-де-Морта, попав в солнечное сплетение. Белое свечение охватило стрелу, что торчала из груди змееподобного, она высосала всю магию из него, вспыхнула и исчезла. На полу остался сидеть обезображенный старик, с серой кожей, без носа и с красными глазами.

- Теперь, ты можешь взять свой долг кровной мести, – произнёс юноша, обращаясь к Князю.

Вампир вышел вперёд и подошел к старику.

- За то, что ты посмел поднять руку на моего сына, Северуса, и причинить ему боль, я смою кровью это оскорбление, – зло произнёс вампир, достав из ножен фамильный меч, он одним ударом снёс бывшему Тёмному лорду голову.

- Какой бесславный конец у великого Темного Лорда современности, – философски заметил Гарри. – Элиан, отдай приказ резервным отрядам выступать, поймайте и свяжите всех, кого сможете, особо буйных уничтожить. Проследи, чтобы ненароком союзников не поубивали.

- Как прикажите, господин, – поклонился фамильяр и исчез.

- Альберт, я думаю, тело стоит положить где нибудь в углу и накрыть, до лучших времён, а то ещё затопчут, – меланхолично сказал Гарри, он будто бы и не замечал происходящих вокруг него событий, не летящих заклинаний ни криков, ни рушившихся стен.

- Хорошо, – вампир отлеветировал тело и отрубленную голову в дальний угол зала.

Он специально поднял голову Тома высоко, чтобы все могли её увидеть. И тогда в зале все замерли, пожиратели стали спешно апартировать, но их ловили вампиры, а защитники Хогвартса разразились победными криками. Эта новость как пожар достигла улицы, где испуганные пожиратели пытались бежать, а ликующие защитники забыли о собственной безопасности и поймали несколько весьма неприятных заклинаний.

- Альберт, ты сможешь присмотреть тут за всем? – обратился к успокоившемуся вампиру Гарри.

- Да. Ты собрался ещё что-то сделать?

- Вполне возможно. Я скоро вернусь. Пусть твои люди сложат пожирателей на улице, раненых и убитых со стороны защитников внесите сюда, наших ребят расположите во внутреннем дворе.

- Как скажешь, – отозвался вампир и пошел раздавать указания, а Гарри направился в сторону подземелий.

Юный Хранитель довольно долго шел по извилистым коридорам подземелий, проходя сквозь охранные и защитные чары. Остановился он возле гладкой и совершенно обычной стены. Приложив руку к ней, он произнёс: «Откройся тому, кто есть хранитель закона», стена дрогнула и отъехала в сторону. Из глубины раздался жалобный писк, факелы были почти потушены. Гари взмахом руки усилил яркость огней и вошел в комнату, навстречу ему с палочкой на изголовье вышла профессор МакГонагалл.

- Поверьте, профессор, я не тот враг, которого стоит встречать с палочкой в руке, это просто бесполезно, – меланхолично произнёс юноша.

- Мистер Поттер?

- Точнее, мистер Ормонд, я взял главной, фамилию моей матери, – произнёс Гарри. – Не волнуйтесь, вреда я никому не причиню. Где дети, я хотел бы увидеть их.

- Хорошо. Они здесь, – профессор повернулась, и сделав несколько пасов палочкой, сняла иллюзорную завесу.

- Здравствуйте, – сказал Гарри. – Это вы звали меня? – дети смотрели на юношу со смешанным чувством страха и восторга.

- Да, – отозвался кто-то из них.

- Ну вот, я пришел.

- Вы спасете нас? – послышался знакомый Гарри голос.

- Конечно, Милли? Верно? – юноша подошел к девочке и присел на одно колено.

- Верно Милли Эббот, сэр. А откуда вы знаете моё имя? – удивилась девочка.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
После банкета
После банкета

Немолодая, роскошная, независимая и непосредственная Кадзу, хозяйка ресторана, куда ходят политики-консерваторы, влюбляется в стареющего бывшего дипломата Ногути, утонченного сторонника реформ, и становится его женой. Что может пойти не так? Если бывший дипломат возвращается в политику, вняв призывам не самой популярной партии, – примерно все. Неразборчивость в средствах против моральной чистоты, верность мужу против верности принципам – когда политическое оборачивается личным, семья превращается в поле битвы, жертвой рискует стать любовь, а угроза потери независимости может оказаться страшнее грядущего одиночества.Юкио Мисима (1925–1970) – звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). В «После банкета» (1960) Мисима хотел показать, как развивается, преображается, искажается и подрывается любовь под действием политики, и в японских политических и светских кругах публикация вызвала большой скандал. Бывший министр иностранных дел Хатиро Арита, узнавший в Ногути себя, подал на Мисиму в суд за нарушение права на частную жизнь, и этот процесс – первое в Японии дело о писательской свободе слова – Мисима проиграл, что, по мнению некоторых критиков, убило на корню злободневную японскую сатиру как жанр.Впервые на русском!

Юкио Мисима

Проза / Прочее / Зарубежная классика