Читаем Все имеет свою цену, или принц для Гарри (СИ) полностью

Её слова сняли непонятное напряжение, царившее в зале, и тот сразу же наполнился гулом голосов.

- Гарри, ты и правда хорошо выглядишь. Извини, я сначала не заметила, – Гермиона произнесла это извиняющимся тоном и села слева от юноши, который бросил быстрый взгляд на слизеринского принца.

Завтрак продолжался спокойно до того момента, как прилетели совы с почтой. Среди разных сов, больших и маленьких, темных и светлых, летел один дрозд, чёрный как сама ночь. Сделав несколько кругов под сводами зала, он спикировал и опустился прямо напротив Гарри, к его лапе был привязан небольшой пергамент.

- О, это ты. Для меня что-то есть? – сказал парень, отвязывая пергамент.

- Гарри, это чей такой? – поинтересовался Рон.

- Это мой дрозд, Рон. Я заказал его на каникулах, – и скормил птице кусочек пирога с почками, разворачивая пергамент, в котором аккуратным почерком его фамильяра было написано следующее:

«Ты идиот! Таких, каких свет не видел. Что ты устроил в Большом зале? Разве трудно было сказать что-то несуразное и глупое, как это было раньше. Нет же, тебе нужно было выделиться. И как ты теперь эту кашу будешь расхлёбывать? Я понимаю, что после обучения у наших друзей тебе тяжело быть таким, как прежде, но это же для дела. Так что собери свои мозги в кучу и заставь их работать!»

- Пожалуй, спрашивать, откуда он узнал глупо, но я думаю, что впредь буду осторожен, – негромко произнёс юноша.

- Ты это о чем? – Гермиона кормила дрозда разной вкуснятиной и гладила.

- А, да так, мысли вслух. Что у нас первое?

- Трансфигурация, потом история магии и зелья, – ответил Рыжий, явно расстроенный присутствием двух последних дисциплин.

- Понятно, ну тогда пошли, – Гарри поднялся, вытянул руку, дрозд сразу же перелетел на неё.

- Ты отправляйся ко мне в спальню, я приду после уроков, – птица, несильно клюнув своего владельца, улетела, а сам юноша пошел на занятия, с замиранием сердца ожидая урока по зельеваренью, проходившего совместно со змеиным факультетом.

Урок тянулся медленно. Благодаря стараниям двойника, Гарри знал всё, что рассказывала и спрашивала профессор МакГонагл, к тому же, материал был очень скучным, и даже эффектное превращение вилки в обезьяну казалось детскими забавами по сравнению с тем, что ему показывал Кир.

- Гарри, а как ты смог достать себе такую птицу, их ведь по почте не купишь, – спросил Рон. Ребята как раз сидели на истории магии, лекцию Бинса могла записывать только Гермиона, чем, по сути, и занималась.

- Ну, я послал письмо в магазин волшебных животных, написал, что сам прибыть не могу. Если они смогут направить птицу ко мне, буду очень признателен и ещё за необычность заказа я доплатил. Вот и всё, – ответил парень, искоса поглядывая на Рона.

- Понятно, а он дорогой? И ты не сказал, как назвал птицу. Это ворон?

- Что? Это не ворон, это дрозд! Как ты мог спутать его с вороном?! И да, он достаточно дорогой, но мне захотелось сделать себе подарок. Его имя Элиан, – “Как этот Уизли может быть таким тупым, перепутать дрозда с вороном, они же даже размерами отличаются!” – негодовал про себя Гарри.

- Ну, я же раньше дроздов не видел. И вообще, чего это ты злой самого утра? – обиженно спросил гриффиндорец.

- Я не злой, просто вчера у меня день был неважный… Понимаешь, я Снейпа встретил и вот... – заветное слово «Снейп» оказывало на Рыжего поистине волшебный эффект, он сразу забывал про всё, и начинал злословить на профессора. Нужно отметить, что после обучения и знакомства с Альбертом, Гарри стал относиться к профессору Снейпу намного лучше. То, что он не распоследний гад на земле, юноша понял ещё в начале года, а после Рождества был в этом железно уверен.

- Всё ясно, после встречи с этой летучей мышью настроение резко падает, да ты не думай о нём. Хотя у нас после обеда зелья с этими змеями. Ты видел, как хорёк на тебя смотрел после твоего ответа ему… Ух, врезать бы по его аристократичной физиономии, – всё больше заводился Рыжий.

- Ладно, ладно, Рон, успокойся. За то, что он просто посмотрел бить его не стоит, тем более, если нас поймают, снимут баллы. А этого Герми нам не простит, – упоминание подруги остудило пыл гриффиндорца.

- Если ты так считаешь, то не будем, но пакость ему устроить точно нужно, – непоколебимо отрезал Рыжий.

- Что это вы тут обсуждаете? – вовремя вмешалась подруга.

- Да так, про дрозда моего говорили, – раздался звон колокола, ознаменовавший конец урока. – Ну, раз всё закончилось, идемте на обед, – Гарри быстро собрал свои вещи и направился к выходу, ему жутко захотелось побыть одному или увидеться с Элианом.

В отличие от сумасшедшего завтрака, обед прошел довольно-таки спокойно, из учеников уже почти никто не пялился на юного Гарри. Правда, теперь его персона привлекла внимание профессоров, а если быть точным, то внимание только одного профессора, профессора Снейпа.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
После банкета
После банкета

Немолодая, роскошная, независимая и непосредственная Кадзу, хозяйка ресторана, куда ходят политики-консерваторы, влюбляется в стареющего бывшего дипломата Ногути, утонченного сторонника реформ, и становится его женой. Что может пойти не так? Если бывший дипломат возвращается в политику, вняв призывам не самой популярной партии, – примерно все. Неразборчивость в средствах против моральной чистоты, верность мужу против верности принципам – когда политическое оборачивается личным, семья превращается в поле битвы, жертвой рискует стать любовь, а угроза потери независимости может оказаться страшнее грядущего одиночества.Юкио Мисима (1925–1970) – звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). В «После банкета» (1960) Мисима хотел показать, как развивается, преображается, искажается и подрывается любовь под действием политики, и в японских политических и светских кругах публикация вызвала большой скандал. Бывший министр иностранных дел Хатиро Арита, узнавший в Ногути себя, подал на Мисиму в суд за нарушение права на частную жизнь, и этот процесс – первое в Японии дело о писательской свободе слова – Мисима проиграл, что, по мнению некоторых критиков, убило на корню злободневную японскую сатиру как жанр.Впервые на русском!

Юкио Мисима

Проза / Прочее / Зарубежная классика