Читаем Все имеет свою цену, или принц для Гарри (СИ) полностью

Утро наступило для молодого лорда очень рано: стрелки часов показывали пять минут седьмого, когда он резко открыл глаза. Ему снился сон, который тут же забылся, стоило лишь проснуться, но тревожное ощущение в груди осталось.

- Элиан, я правильно поступил? – тихий голос Гарри нарушил утреннюю тишину.

- В чем именно? Что позволил сделать Драко вампиром или то, что согласился на ритуал? – фамильяр мысленно общался с юношей, потому со стороны казалась, что парень говорит сам с собой.

- И в том, и в другом. Лорд Малфой не будет рад услышать, что его сын теперь – тёмное существо, да и сам Драко тоже.

- Ну, знаешь, это все будет зависеть от того, как им это сообщить. Можно обрисовать ситуацию так, что они будут счастливы. Но, по сути, так оно и будет, ведь между жизнью и смертью чаще выбирают жизнь, какая бы она не была. А что тебя тревожит в ритуале?

- Вернее, не сам ритуал, а его обряд. Если я правильно помню, он восходит корнями к истокам моей семьи, точнее, семьи моей матери. Пройдя его, я стану лордом Ормондом полностью. Это, как ты понимаешь, большая ответственность. И я не до конца понимаю, что значит стать чародеем. Кем я буду? Что должно произойти? – парень перевернулся на бок и уставился в окно, за которым медленно светлело небо.

- Понятно. Тебя волнует неизвестность. К твоему счастью, я успел практически полностью изучить архив Ормондов и смогу рассказать тебе об этом.

Когда отпрыски рода достигают определённой степени развития своей силы, их проверяют на способность быть хранителем равновесия. Ежели потомок единственный, как ты, то выбирать не из кого. И он автоматически признается магией. Потом должны собраться главы кланов вампиров, они показывают свою силу и умения. И потомок рода выбирает тех, кто, по его мнению, достоин стоять с ним рядом. Альберт, по сути, лишил тебя возможности выбора. Но как ты ему заметил, если он не сможет справляться со своими обязанностями, то ты волен будешь избрать другой клан.

- Это я знаю, потому и сказал об этом Альберту. Расскажи о чародее.

- Какой ты нетерпеливый, – проворчал фамильяр. – Когда потомок избирает клан, то проводится обряд его вступления в силу. Обычно отпрыскам рода тогда исполняется около тридцати-тридцати двух лет и они могут контролировать обряд. После обряда избранник получает великую силу своего рода, он, можно сказать, вступает в наследие, и является хранителем равновесия. Он следит за тем, чтобы маги не притесняли темных и серых существ, и чтобы последние не причиняли вреда и не устраивали геноцида первым. Чародей стоит выше самого сильного волшебника, потому что он соприкасается с самой Магией, источником нашей жизни. Он может исцелять тяжелобольных, и умерщвлять тех, кто нарушил закон природы, тех, кто пытается сместить равновесие. Ты понял?

- Да, – задумчиво ответил Гарри. – Это невероятная сила, и такая же ответственность. Не думал, что придется взвалить на себя такой груз.

- Это – долг твоей семьи и цена за ту жизнь, что ты сейчас имеешь, и за такую же жизнь, что будут иметь твои потомки, – меланхолично отозвался Элиан.

- Цена … у всего есть цена, – усмехнулся парень. – Я не против, в конце концов, посмотрев, как живут темные существа, я понял ту жестокую несправедливость, что творит наше министерство. Мне противно даже думать о том, что они называют равенством и справедливостью. Но вернемся к беседе. Альберт, нужно отдать ему должное, очень хитер, но вот детали он не просчитал. И мне кажется, что это из-за тебя.

- Из-за меня!? С какой это стати? – удивился фамильяр.

- Князь к тебе неравнодушен и, как я понял, очень давно. Одно твое присутствие меняет для него краски в мире. Вот он и не уследил за всеми нюансами. Но его клан все равно в выигрыше, будут они подчиняться мне или нет. Хотя нет, конечно, будут, – улыбнулся парень.

- Ну не знаю, не буду браться утверждать, что это так, – уклончиво ответил Элиан. – Теперь про ритуал: когда Аль будет читать первую часть заклинания, ты должен будешь подчинить себе ветер, вы будете на башне. Ты, главное, не отвлекайся, иначе вампир получит над тобой регентство до двадцати лет, это минимальный возраст вступления в наследие, установленный советом вампиров и магов. Но так как ты единственный из рода и достаточно сильный, ты можешь вступить в него, не имея регента в том возрасте, что сейчас. После того, как подчинишь ветер, создай из него сферу, такую, чтобы охватила всю башню. Внутри этой сферы ты будешь противостоять силе Альберта во время чтения второй части заклинания. Там все зависит от тебя, от твоего ума и знаний Магии. Сможешь противостоять ему, значит, станешь хранителем, нет, он будет регентом и будет главным над тобой. Без его ведома чихнуть не сможешь. Все просто.

- Просто!? Странные у тебя понятия о простоте. Ладно, справимся. Браслеты лучше снять, тем более, что я уже намного лучше контролирую свою магию.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
После банкета
После банкета

Немолодая, роскошная, независимая и непосредственная Кадзу, хозяйка ресторана, куда ходят политики-консерваторы, влюбляется в стареющего бывшего дипломата Ногути, утонченного сторонника реформ, и становится его женой. Что может пойти не так? Если бывший дипломат возвращается в политику, вняв призывам не самой популярной партии, – примерно все. Неразборчивость в средствах против моральной чистоты, верность мужу против верности принципам – когда политическое оборачивается личным, семья превращается в поле битвы, жертвой рискует стать любовь, а угроза потери независимости может оказаться страшнее грядущего одиночества.Юкио Мисима (1925–1970) – звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). В «После банкета» (1960) Мисима хотел показать, как развивается, преображается, искажается и подрывается любовь под действием политики, и в японских политических и светских кругах публикация вызвала большой скандал. Бывший министр иностранных дел Хатиро Арита, узнавший в Ногути себя, подал на Мисиму в суд за нарушение права на частную жизнь, и этот процесс – первое в Японии дело о писательской свободе слова – Мисима проиграл, что, по мнению некоторых критиков, убило на корню злободневную японскую сатиру как жанр.Впервые на русском!

Юкио Мисима

Проза / Прочее / Зарубежная классика