Вторая рука

Я слушал сухие фразы, мысленно переводя их в текст. Идентичные симптомы у всех четырех лошадей, проигранные скачки, проблемы с сердцем. Моя просьба, переданная через Лукаса Уэйнрайта, сообщить, если кто-то из трех лошадей, оставшихся в живых, падет. Посмертное вскрытие Глинера – тут Кен Армидейл повторил мой краткий рассказ, снабдив его подробностями. Его голос объяснил – снова вслед за мной, – каким образом лошади ухитрились заразиться свиной болезнью. Его голос: «Я обнаружил живой возбудитель в образованиях на сердечных клапанах Глинера, а также в крови, взятой у Зингалу» – и мой голос, в продолжение: «Новый, мутировавший штамм заболевания был получен в лаборатории вакцин Тирсона в Кембридже следующим образом…»

Процедура была не самая простая и понятная, однако, глядя на их лица, я видел, что они все поняли, особенно к тому времени, как Кен Армидейл повторил это еще раз, подтверждая сказанное мной.

«Что касается мотивов и возможностей, – продолжал мой голос, – речь пойдет о человеке по имени Тревор Динсгейт…»

Сэр Томас, который сидел, слегка вытянув шею и внимательно слушая, вскинул голову и растерянно уставился на меня. Он, несомненно, вспомнил, как принимал Тревора Динсгейта в распорядительской ложе в Честере. И возможно, как свел нас с Тревором Динсгейтом лицом к лицу.

Среди прочих слушателей имя вызвало не меньшее оживление. Все они были знакомы с Динсгейтом или знали о нем. Растущее влияние в мире букмекеров, могущественный человек, упорно прокладывающий себе путь на самый верх. Да, они знали Тревора Динсгейта, и они были шокированы.

«Настоящее имя Тревора Динсгейта – Тревор Шеммок, – сказал мой голос. – В лаборатории вакцин работает сотрудник по имени Барри Шеммок, это его брат. Обоих братьев, отношения между которыми самые дружеские, неоднократно видели вместе в здании лаборатории…»

«Господи боже мой!» – думал я. Мой голос все звучал и звучал, но я слушал себя лишь урывками. Да, я действительно это сделал. Пути назад нет.

«…Та самая лаборатория, где первоначально был получен новый штамм… вероятность, что он спустя столько лет сохранился где-то еще, практически нулевая…

Лошадь Тревора Динсгейта стоит на конюшне Джорджа Каспара. Тревор Динсгейт в хороших отношениях с Каспаром… приезжает посмотреть утреннюю тренировку и после этого отправляется к нему завтракать. Тревор Динсгейт мог бы заработать целое состояние, если бы заранее знал, что лошади, всю зиму сохранявшие статус фаворитов „Гиней“ и дерби, не смогут выиграть. У Тревора Динсгейта было средство – болезнь, мотив – деньги, и возможность – доступ в тщательно охраняемую конюшню Каспара. Таким образом, представляется, что есть основания для дальнейшего расследования его деятельности».

Мой голос умолк. Пару минут спустя Чико выключил магнитофон. Он сам тоже выглядел слегка ошарашенным. Чико вынул кассету и аккуратно положил ее на стол.

– Невероятно, – сказал сэр Томас, но не в том смысле, что он мне не верил. – Что вы думаете, Лукас?

Лукас Уэйнрайт кашлянул:

– Я думаю, нам следует поздравить Сида, он прекрасно поработал.

Все, кроме Эдди Кейта, согласились с ним и принялись меня поздравлять. Это меня даже несколько смутило. Я подумал про себя, что это было очень благородно со стороны Лукаса, тем более что сама-то служба безопасности ограничилась тем, что сделала тесты на допинг, убедилась, что они отрицательные, и на том успокоилась. «Но с другой стороны, – подумал я, – службе безопасности не являлась Розмари Каспар в фальшивых кудряшках и истерике; и Тревор Динсгейт не был столь любезен, заявив о себе как о негодяе еще до того, как они успели его в чем-то заподозрить, грозясь всякими ужасами, если его не оставят в покое».

Как и говорил Чико, наши успехи довели противника до того, что нас норовят исколошматить прежде, чем мы догадаемся за что.

Эдди Кейт сидел совершенно неподвижно, не сводя с меня глаз. Я взглянул в его сторону, вероятно, с тем же обманчиво безразличным выражением на лице. О чем бы он ни думал, я не мог прочесть его мыслей. Сам же я думал о том, как мы проникли в его кабинет, но если Эдди догадается об этом, то он не иначе как ясновидящий.

Сэр Томас и прочее начальство посовещались и подняли головы, чтобы послушать, когда Лукас Уэйнрайт задал вопрос.

– Сид, вы и в самом деле думаете, что Динсгейт лично заражал этих лошадей? – Похоже, ему это казалось маловероятным. – Он же не мог взять и достать шприц, оказавшись вблизи от какой-то из этих лошадей, а тем более – всех четырех.

– Я предполагал, – сказал я, – что у него может быть сообщник… возможно, рабочий жокей или даже ветеринар…

«Инки Пул и Бразерсмит привлекли бы меня за клевету, если бы слышали», – подумал я.

– Но в принципе есть способ, при помощи которого это мог сделать почти кто угодно.

Я снова сунул руку в карман пиджака и достал пакетик с иголкой, приделанной к капсуле размером с горошину. Я протянул пакетик сэру Томасу, тот разорвал упаковку и вытряхнул содержимое к себе на стол.

Они все посмотрели. Осознали. Убедились.