Вторая рука

– В свое время, Джордж, – сказал Лукас, – вам придется давать показания в суде.

– Я буду выглядеть круглым дураком, да? – кисло сказал Джордж. – Нагнал полную конюшню охраны – и сам же привел Динсгейта.

Розмари уставилась на меня каменным взглядом. Она ничего не простила.

– А я тебе говорила, что лошадей портят. Я тебе говорила! А ты мне не верил!

– Но я думал, вы все поняли, миссис Каспар! – удивился Лукас. – Сид вам верил! Это же Сид провел все это расследование, Сид, а не Жокей-клуб.

Она разинула рот – да так и застыла, не в силах выдавить ни звука.

– Послушайте, – неловко сказал я, – у меня тут для вас подарок. Кен Армидейл из Института конских болезней провел огромную работу, и он считает, что Три-Нитро еще можно вылечить, если провести курс лечения довольно редким антибиотиком. Я привез лекарство с собой из Лондона.

Я встал и протянул коробочку Розмари. Вложил ей в руки и поцеловал ее в щеку.

– Вы уж простите, что я не успел к «Гинеям». Но может быть, к Большому дерби… или, во всяком случае, к Ирландскому дерби, «Даймонд-Стейкс» и «Триумфальной арке»… Думаю, к тому времени Три-Нитро уже будет в форме.

И Розмари Каспар, железная леди, разрыдалась.

В Лондон мы вернулись только часам к пяти, потому что Лукас настоял на том, чтобы лично, лицом к лицу, повидать Кена Армидейла и Генри Трейса. Глава службы безопасности Жокей-клуба заботился о том, чтобы все было официально.

Он явно испытал облегчение, услышав, что Кен ни в чем не винит людей, которые брали анализы крови у пострадавших лошадей после тех роковых скачек.

– Возбудитель направляется прямо к сердечным клапанам, и в острой фазе заболевания в крови его обнаружить не удается, даже если вы предполагаете наличие заболевания, а не просто ищете допинг. Только позднее он иногда высвобождается и попадает в кровоток, как было с Зингалу, когда мы брали этот анализ.

– То есть вы хотите сказать, – осведомился Лукас, – что, если вот прямо сейчас взять у Три-Нитро анализ крови, вы не сумеете доказать, что он болен этим заболеванием?

– Вы обнаружите только антитела, – ответил Кен.

Лукаса это не обрадовало.

– Но тогда как же мы докажем в суде, что он заражен именно этим?

– Для этого, – предложил Кен, – вы можете взять анализ на антитела к краснухе сегодня и еще один неделю спустя. Вы обнаружите резкий скачок количества антител, и это будет доказательством, что животное болеет, потому что организм борется с заболеванием.

Лукас мрачно покачал головой:

– Присяжным это не понравится.

– Ограничьтесь лучше Глинером, – сказал я, и Кен согласился.

В какой-то момент Лукас исчез в конторе Жокей-клуба на Хай-стрит, а мы с Чико зашли выпить в «Белого оленя». Нам было жарко.

Я сменил аккумулятор. Обыденное действие. День все тянулся и тянулся.

– А поехали в Испанию? – предложил я.

– В Испанию?

– Да куда угодно.

– Ну да, сниму там себе какую-нибудь сеньориту…

– Пошляк!

– Кто бы говорил.

Мы заказали по второй. Выпили. Жарко было по-прежнему.

– Как ты думаешь, сколько нам заплатят? – спросил Чико.

– Сколько попросим, более или менее.

Джордж Каспар обещал, что, если Три-Нитро поправится, владелец нас озолотит. «С меня хватит оговоренной платы», – сухо ответил я.

– А сколько ты попросишь? – спросил Чико.

– Даже не знаю. Наверно, пять процентов от призовых.

– Ну, ему будет грешно жаловаться.

Наконец мы двинулись на юг в прохладном автомобиле. По дороге мы услышали по радио новости о скачках Данте в Йорке.

К моему большому удовольствию, Флотилья выиграл.

Чико уснул на заднем сиденье. Лукас гнал машину так же нетерпеливо, как и по дороге сюда. А я сидел и думал о Розмари, о Треворе Динсгейте, о Николасе Эйше, о Треворе Динсгейте, о Луизе и снова о Треворе Динсгейте.

Удар. Еще удар. «Я сделаю, что обещал!»

Лукас высадил нас у входа на автостоянку, где я оставил свой «скимитар». «Внутри небось как в печке, – подумал я, – машина-то весь день на солнце простояла!» Мы с Чико подошли к автомобилю по неровной, усеянной камнями земле.

Чико зевал.

«Принять ванну, – подумал я. – Посидеть, выпить не спеша. Поужинать. Снять номер в отеле… на квартиру возвращаться не надо».

Рядом с моей машиной был припаркован «лендровер» с прицепом-коневозкой на двух лошадей. «Странно, – рассеянно подумал я, – откуда коневозка в центре Лондона?» Чико, не переставая зевать, прошел между прицепом и моей машиной, ожидая, пока я открою дверцы.

– Ну и пекло там, наверное, – сказал я, сунул руку в карман за ключами и заглянул внутрь машины.

Чико издал странный, давящийся звук. Я поднял взгляд – и растерянно подумал, как стремительно, ужасно стремительно скучноватый жаркий вечер может затопить ледяной ужас.

В проходе между коневозкой и моей машиной стоял здоровенный мужик. Левой рукой он обхватил Чико, который оставался лицом ко мне. Чико почти висел у него на руке, потому что голова Чико безвольно упала на грудь.

В правой руке мужик держал короткую черную грушевидную дубинку.

Второй амбал в это время опускал пандус в задней части прицепа.

Узнал я их обоих без труда. В последний раз, когда я их видел, я сидел у предсказательницы, которой не понравилось мое будущее.