Забытый день рождения. Сказки английских писателей

«Когда это вы успели написать? Ведь вчера вы выступали в театре».

Я говорю:

«Мне Рррр помог».

А он смеется.

«Помните, — говорит он, — мы ждем от вас еще восемь сказок, иначе книжка получится слишком тонкая и дети будут недовольны».

«Но сегодня вечером я уезжаю с театром на Шекспировский фестиваль, — говорю я. — Мы будем играть во дворе старинного замка пьесы Шекспира. Я буду там очень занят и, боюсь, не успею придумать столько сказок».

«Ничего, — говорит мой редактор, — Рррр вам поможет».

— И мы с тобой ездили в замок? — спросил Рррр.

— Конечно, разве ты не помнишь? Была ночь. Огни не горели, и зажгли факелы. Факелы — это горящая пакля на длинных палках. Так в старину освещали улицы, когда фонарей еще не было. Над головами у нас летали летучие мыши. Зрителей собралось много-много. Но роль моя в пьесе была не очень большая. У меня редко бывают большие роли. И когда мне не надо было выходить на сцену, я сидел за кулисами и писал сказки.

— Хорошо, что у тебя редко бывают большие роли, — заметил Рррр.

— С одной стороны, хорошо, а с другой — не очень. Как на это посмотреть... — сказал Дональд.

— А как смотреть? — спросил Рррр.

— Видишь ли, я очень люблю играть в театре.

— Больше, чем сочинять сказки?

— На этот вопрос мне трудно ответить, — признался Биссет. — Легче сочинить сказку. Вот послушай!

Жук-философ и другие

Дядя Фред жил на улице Западного ветра в доме номер восемь. В комнате, где висел его портрет, по правую сторону от него на полке стояла в бокале роза, а слева — часы Тики-Таки.

«Ну что хорошего в часах? — думала роза. — Они ведь совершенно не пахнут. А что не пахнет приятно, не может быть поистине прекрасно!»

А часы про себя рассуждали: «Какая глупая эта роза. Время она не умеет показывать. Не понимаю, за что ее считают прекрасной?».

Тут мимо прополз черный Жук. Он бросил взгляд на розу и на часы и подумал: «Бедняжки, они же совсем не черные!» И пополз дальше. Он спешил на день рождения к своей бабушке.

Потом в окно заглянула ласточка и тоже увидела розу и часы.

— Ха! — сказала она. — Что толку тикать и благоухать, если не умеешь летать? Летать! Что может быть прекраснее?

— Плавать! — сказала рыбка из круглого аквариума на подоконнике.

— Мяукать, — сказала кошка и выпрыгнула из окна прямо в сад.

— Чавкать, — сказала свинья, жившая по соседству в хлеву.

— Раскачивать деревья, — сказал ветер.

— Поднимать ветер, — сказали раскачивавшиеся деревья.

Роза и часы все еще спорили, когда домой вернулся дядя Фред со своей женой.

— Ну, а что ты считаешь прекрасным? — спросили они дядю Фреда.

— Например, мою жену, — ответил дядя Фред.

— Согласна, — сказала его жена и поцеловала дядю Фреда.

— Вот видишь, — сказал Дональд Биссет, — каждому совсем разное кажется прекрасным. Когда я играю на сцене, мне хочется выступать в самой прекрасной роли. А когда пишу сказки, я хочу, чтобы они нравились детям.

— И мне? — спросил Рррр.

— Конечно! Для меня это самое главное. Когда я начинаю рассказывать сказку, а ты говоришь: «Ой, у меня заболел живот!» — я тут же умолкаю и задумываюсь.

— А если я говорю «умер»? — спросил Рррр.

— Если ты лег лапами вверх и сказал: «Я умер!» — я просто бросаю писать. Значит, сказка никуда не годится. Ты у меня главный судья!

— Урррр, главный — это еще лучше, чем настоящий.

— Нет, главный — на втором месте. На первом — настоящий. Ты мой настоящий друг и главный судья.

— И я бы тебе выдал медаль за твои сказки! — сказал Рррр.

— Большое спасибо, — сказал Дональд. — Ты мне напомнил про одну сказку, которую я написал давно-давно, когда мы с тобой еще не были знакомы.

Блэки и Редди

Жила-была на свете лошадь. Звали ее Ре́дди.

По утрам Редди развозила молоко и каждый раз встречала по дороге своего приятеля Блэ́ки — маленькую черную собачонку.

По правде говоря, Редди не так уж нравилось развозить молоко. Она всегда мечтала быть скаковой лошадью и брать на скачках призы.

Блэки тоже был не очень доволен своей судьбой. Он мечтал научиться бегать, как настоящая гончая, хотя ноги у него, честно говоря, были коротковаты.

Как-то после обеда они сидели у Редди в конюшне, играли в «крестики и нолики», и вдруг Блэки осенила идея:

— Редди, мы должны есть уголь! Паровозы потому так быстро бегают, что едят уголь.

И, обсудив все хорошенько, они решили тут же попытать счастья.

Они спустились в подвал, где хранился уголь, но только взяли по кусочку, как вдруг появилась сама хозяйка миссис Прочь.

— Ах, негодные! Таскать мой уголь! А ну, прочь отсюда!

Она схватила кусок угля и запустила в них. Редди и Блэки кинулись бежать.

В жизни они так быстро не бегали!

А как раз в это время мэр города выглянул в окно. Мэра звали Уи́льям.

— Вот это скорость! — воскликнул он. — Держу пари, эта лошадь получила бы на скачках первый приз. А собака-то, собака! Несется быстрее гончей! Честное слово, они заслужили по медали.

И он выдал Редди и Блэки по медали.

— Понимаешь, — сказал Дональд грустно, — никто еще не сказал про меня: «Дональд Биссет играет в театре лучше всех! Дадим ему самую большую, самую прекрасную роль». Вот в этом-то все дело...