Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Когда я отдохнуть сажусь под тень берез,
Амур, отбросив лук, садится на пенечке.
Когда пишу стихи — и он кропает строчки,
Коль плачу — удержать и он не может слез.

Когда пожалуюсь, что много перенес,

Предупреждает он: «Знай, это лишь цветочки!»
Порою, оторвав полоску от сорочки,
Врачует рану мне, что сам же и нанес.

Когда невесел я, со мною вместе тужит,

И днем и по ночам мне провожатым служит,
В сражении щитом прикроет иногда.

Куда б я ни пошел — его увижу вскоре.

Охотно делит все: и радости и горе.
Короче — он со мной повсюду и всегда.

* * *

Бегут за днями дни, как волны в океан,
Бесшумно небеса свершают путь извечный.
О смертный! Ты в своей гордыне бесконечной
Не ведаешь, что жизнь твоя — сплошной обман.

Прошелестят года, как ветры дальних стран.

Мгновенно пролетит срок жизни быстротечной.
Смерть грубо оборвет наш карнавал беспечный,
И суеты мирской рассеется туман.

Один умрет, как раб, раздавленный судьбою.

Другой тоску любви уносит за собою.
Блеск славы — одному, другому — шум войны.

Желаниям людским нет ни конца, ни края.

Но для чего, скажи, игра страстей пустая,
Коль в землю навсегда вернуться мы должны?

* * *

Здесь некогда упал дерзающий Икар,[165]
Который высоте отдал души стремленье.
Здесь он крыло сломал в безудержном паденье,
Но в доблестных сердцах зажег ответный жар.

О, юной смелости завидный многим дар,

И в малом, и в большом достойный восхваленья,
Ты вместе с гибелью уносишь в поколенья
Бессмертие мечты, повергшей мир в пожар!

Неведомым путям отдав свое дерзанье,

Отважно ринувшись в пучину мирозданья,
Почти коснулся он рукой его венца

И, дерзко истощив своей отваги силу,

Низверженный с высот, обрел в волнах могилу…
Завиднейший удел! Прекрасней нет конца!

Агриппа д’Обинье

Надгробные стихи Теодора Агриппы д’Обинье на смерть Этьена Жоделя, парижанина, короля трагических поэтов[166]

Когда Жодель пришел, оставив наши стены,
Еще от смертных мук бессилен и разбит,
Когда подземных царств ему открылся вид,
Он с облегчением вздохнул от перемены.

Он Ахеронт нашел приятней нашей Сены,

Парижа нашего приятнее Аид:
Хоть этот порт черней, но все ж не так смердит,
Как жизнь там наверху, и все ее измены.

Харон берет его в свой погребальный челн,

И говорит Жодель, плывя во мраке волн:
«Нельзя ль мне утонуть, чтобы скончаться снова.

И столь же выгадать еще один разок,

Как в этот первый раз?» Но больше он не мог
Переменить жилье для счастия двойного.

* * *