О Господи, да с нас довольно и того,[160]Что нас при Генрихе лет десять убивали.И убивали мы, а земли прибывали —Но не бывало нам в награду ничего.А мирный договор, французов торжество?Как гром средь бела дня его мы разорвали.Так сосны валятся в жестоком буревале, —Мы в двух баталиях лишились враз всего.Мы побежали вспять: пришел конец надежде,И Франция опять неотмщена, как прежде,И смуту принесло нам примиренье в дар.Один француз с другим прожить не может в мире,Великий Государь заколот на турнире,За ним и два других попали под удар.
Плачевен тот поэт и жалок и смешон,Ничтожен тот поэт, чья слава — подлый случай,Он вымолил ее, как нищий приставучий,Взял выпрошенный дар не по заслугам он.Но я-то выкрикну, никем не воспрошен,Нелживый сей глагол на весь Парнас певучий,Тебя, о Таюро, венчая славой лучшей,Высокой истиной и дружбой вдохновлен.Ты отвергаешь честь, что от творца-светила(А ты таков) приял поэтишка унылый,Кто зиждет честь свою на милости чужих,Поскольку хочешь ты хвалы тебя достойной, —От судей, что в стихах оценят слог твой стройный, —Не снисходя до просьб о похвале других.
ИЗ ЦИКЛА «ЛЮБОВЬ К МЕЛИНЕ»
* * *
Когда в давно минувшие века[162]Сплошным клубком лежало мирозданье,Любовь, не ты ли первой, по преданью,Взлетела и отторглась от клубка?Ты принялась, искусна и ловка,За труд размеренного созиданья,И всем предметам ясность очертаньяДала твоя спокойная рука.Но если правда, что одна лишь тыСумела размотать клубок враждыИ если дружбу ты изобрела,То где же доброта твоя была,Когда в моей душе плелся клубокДруг друга раздирающих тревог?
* * *
О, сладкая, манящая картина!На поле боя сладостных ночейМоя душа сливается с твоейИ тело с телом слиты воедино.Как жизнь сладка и как сладка кончина!Душа, пьяна от сладостных затей,В тебя вселиться жаждет поскорей —То вверх, то вниз несет меня пучина.Сколь щедро мы, Мелина, силы тратим!Я весь в тебе, я взят тобой всецело.Тобой владея, продолжаю путь —Мной овладев, меня мертвишь объятьем.Но губ твоих и ласки их умелойДостаточно, чтоб силы мне вернуть.