Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Как пламень — я, любимая — как лед;
Так что ж я хлад ее не растоплю
И он в жару моем не изойдет,
Но крепнет лишь, чем больше я молю?

И почему я жар не утолю

На том морозе, что в душе у ней,
И все в поту клокочущем киплю
Средь ширящихся яростно огней?

О, всех явлений на земле странней,

Что огнь твердыню льда лишь укрепил,
И лед, морозом скованный сильней,
Чудесно раздувает жгучий пыл.

Да, страсть в высоких душах такова,

Что рушит все законы естества.

34

В безбрежном океане звездный луч
Поможет к гавани корабль вести,
Но развернется полог черных туч,
И мореход сбивается с пути.

Я за твоим лучом привык идти,

Но скрылась ты — потерян я, несмел,
Твой прежний свет я жажду обрести,
Гадая, где опасностям предел.

И жду, хоть лютый ураган вскипел,

Что ты, моя Полярная Звезда,
Вновь озаришь сияньем мой удел
И тучи бед разгонишь навсегда.

Пока ж ношусь по волнам без утех,

Тая задумчивость и скорбь от всех.

37

С таким коварством золото волос
На ней покрыла сетка золотая,
Что взору вряд ли разрешить вопрос,
Где мертвая краса и где живая.

Но смельчаки глядят, не понимая,

Что глаз бессильный каждого обрек
На то, что сердце чародейка злая
Уловит тотчас в золотой силок.

А посему я зренью дал зарок

Игрой лукавой не пленяться боле,
Иначе, поздно распознав подлог,
Потом вовек не выйти из неволи.

Безумен тот, кто предпочтет взамен

Свободе — плен, хоть золотой, но плен.

44

Когда, о золотом руне забыв,
Друг с другом бились воины Эллады,
Орфей[194]

смирял их яростный порывИ лира исцеляла все разлады.

Что ум для страсти? — Хрупкая преграда,

И вот, в братоубийственной войне,
Где чувство чувству не дает пощады,
Душа подобна выжженной стране.

И лира бедная — не в радость мне:

Она врагов лишь распаляет боле.
Вскипают страсти по ее вине
И горе надо мной глумится вволю.

И чем искуснее мирю врагов.

Тем больше злоба их упорных ков.

54

Любимая в театре мировом
На все бесстрастно устремляет взгляд.
Участвую в спектакле я любом,
Меняя облики на разный лад.

Найдя на свете повод для отрад,

Я мишуру комедии беру,
Когда же горести отяготят,
Я делаю трагедией игру.

Но, радостный ли, в страстном ли жару

Явлюсь на сцене я — ей все равно:
Я засмеюсь — от строгих глаз замру,
Заплачу — ей становится смешно.

Она, стенай пред нею иль смеши,

Не женщина, а камень без души.

63