Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Ты далеко, и я с собой в разладе,
И рвется сердце из своей темницы.
Все путы, кроме этих дивных прядей,
Оно презрело и оно к тебе стремится.

Оно летит к тебе подобно птице,

Что к пище устремляется проворно.
Твои глаза и длинные ресницы
Для сердца то же, что для птицы зерна.

Не отвергай мольбы его упорной:

В твоей груди, в обители желанной,
Пускай живет, пускай, любви покорно,
Тебя стихами славит неустанно.

И ты увидишь, что в груди прекрасной

Ты приютила птицу не напрасно.

75

Я имя милой вздумал написать
На дюнах, но его смела волна.
Его решил я вывести опять,
И вновь прибоем смыло письмена.

«Бесплодны тщания, — рекла она, —

То наделить бессмертьем, что умрет!
Уничтоженью я обречена,
И время без следа меня сотрет».

«Нет! — молвил я. — Пусть низших тварей род

Падет во прах — жить будешь ты в молве:
Мой стих тебя навек превознесет,
Напишет имя в горней синеве;

Коль смерть одержит верх над всем живым,

Мы жизнь любовью вечной возродим».

77

Во сне я видел или наяву
Столешницу — слоновой кости гладь?
Всех дивных яств на ней не назову:
Лишь короли достойны их вкушать.

И словно источали благодать

На серебре два яблока златых,
Но не Геракл их уходил искать,
Не Аталанте[195] их бросал жених —

Нет, это чудо для садов своих

Сама любовь из рая принесла,
И нет желанней и запретней их,
Они сияют вне греха и зла.

О груди милой — пиршество любви,

Где гости — мысли страстные мои.

79

Все восхваляют красоту твою,
И знаешь ты сама, что ты прекрасна,
Но я один твой светлый ум пою
И дух твой, добродетельный и ясный.

Стирает время дланью беспристрастной

Прекраснейшую из земных красот,
Но в красоте души оно не властно,
Не страшен ей времен круговорот.

Она — порука, что ведешь ты род

От духа той гармонии нетленной,
Чья красота извечно предстает
Во всем, что истинно и совершенно.

Прекрасны духа этого творенья,

Все остальное — только дым и тленье.

80

По королевству фей промчал я путь[196]
Длиной в шесть книг, и мчал во весь опор.
Я изнемог и жажду отдохнуть,
Не ставьте же усталость мне в укор.

Я стану вновь неутомим и скор,

И вырвусь после отдыха из пут,
Как резвый конь, не ведающий шпор,
И с жаром я продолжу прежний труд.

Дотоле пусть уста мои поют

В плену желанном твой небесный взгляд.
И, созерцая красоты сосуд,
Я верю — мысли снова воспарят

И станут гимны красоте твоей

Преддверьем гимнов Королеве Фей.

82