Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Спустившись с неба, в тленной плоти, он
Увидел ад, обитель искупленья,
И жив предстал для божья лицезренья,
И нам поведал все, чем умудрен.

Лучистая звезда, чьим озарен

Сияньем край, мне данный для рожденья, —
Ей не от мира ждать вознагражденья.
Но от тебя, кем мир был сотворен.

Я говорю о Данте: не нужны

Озлобленной толпе его созданья, —
Ведь для нее и высший гений мал.

Будь я, как он! О, будь мне суждены

Его дела и скорбь его изгнанья, —
Я б лучшей доли в мире не желал!

* * *

Ужели, донна, впрямь (хоть утверждает
То долгий опыт) оживленный лик,
Который в косном мраморе возник,
Прах своего творца переживает?

Так! Следствию причина уступает,

Удел искусства более велик,
Чем естества! В ваяньи мир постиг,
Что смерть, что время здесь не побеждает.

Вот почему могу бессмертье дать

Я нам обоим в краске или в камне,
Запечатлев твой облик и себя;

Спустя столетья люди будут знать,

Как ты прекрасна, и как жизнь тяжка мне,
И как я мудр, что полюбил тебя.

* * *

В ком тело — пакля, сердце — горстка серы,
Состав костей — валежник, сухостой,
Душа — скакун, не сдержанный уздою;
Порыв — кипуч, желание — без меры;

Ум — слеп и хром, и полн ребячьей веры,

Хоть мир — капкан и стережет бедой:
Тот может, встретясь с искоркой простой,
Вдруг молнией сверкнуть с небесной сферы.

Так и в искусстве, свыше вдохновлен,

Над естеством художник торжествует,
Как ни в упор с ним борется оно;

Так, если я не глух, не ослеплен

И творческий огонь во мне бушует, —
Повинен тот, кем сердце зажжено.

* * *

Стремясь назад, в тот край, откуда он,
Извечный дух, в теснины заточенья
Сошел к тебе, как ангел всепрощенья,
И мир им горд, и ум им просветлен.

Вот чем горю и вот чем полонен,

А не челом, не знающим волненья:
Любовь, избыв былые заблужденья,
Верна добру, приятому в закон.

Здесь — путь всему, что высоко и ново,

Чем живо естество: и сам господь
Вспоможествует этому немало.

Здесь предстает величье Всеблагого

Полней, чем там, где лишь красива плоть, —
И любо мне глядеть в его зерцало!

* * *

И карандаш и краски уравняли[68]
С благой природой ваше мастерство
И так высоко вознесли его,
Что в ней красы еще прекрасней стали.

Ученою рукой теперь нам дали

Вы новый плод усердья своего
И, не презрев из славных никого,
Нам многих жизней повесть начертали.

Напрасно век, с природой в состязаньи

Прекрасное творит: оно идет
К небытию в урочный час отлива.

Но вы вернули вновь воспоминанье

О поглощенных смертию, — и вот,
Ей вопреки, оно навеки живо!

* * *