Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Вслед за Авророй алой, золотой
Солнечный луч, пройдя врата Востока,
Поднял короной пламенной в высоком
Небе ее венок, из роз витой.

Птицы, заголосив наперебой,

Встретили свет, струящийся потоком,
Кто — веселясь, кто — с горестным упреком,
В чистом просторе, в зелени густой.

Но, в этот миг явившись, Леонора,

Силу даря ветрам и душу скалам,
Песнь завела, и перестал мой слух

Птицам внимать, затмилась мглой Аврора —

Или вокруг природа мертвой стала,
Или же я, прельщенный, слеп и глух.

* * *

Выйди, о Солнце, вспыхни, расчерти
Пестрым узором вздыбленную гору,
В небе сменяя белую Аврору,
Шествуй по алому ее пути;

Верное нраву своему, впусти,

В утренний мир Фавония и Флору,[98]
Радостные лучи даря простору,
Зыбь серебри и ниву золоти;

Чтоб, если Флерида придет, цветами

Дол разукрашен был, но если зря
Жду я и не придет она, то пламя

Не расточай, в вершинах гор горя,

Вслед за Авророй не спеши, лучами
Луг золотя и воды серебря.

* * *

Нимфа, решив венком украсить лоб,
В сумерках на лугу цветы срывала;
Сколько стеблей рука ее ломала,
Столько же вырастало из-под стоп.

Ветер, прильнув к ее кудрям, разгреб

(Словно неся над рощей опахало
В час, когда луч зари забрезжил ало)
Локонов нежных золотистый сноп.

Но, осенив главу прелестной деве,

Вспыхнул венок редчайшей красоты,
Золото отграничивший от снега.

Пусть в нем горят не звезды, а цветы,

Ярче, клянусь, он, чем у той, что, девять
Воспламенив огней, взирает с неба.

* * *

Желая жажду утолить, едок
Разбил кувшин, поторопясь немножко;
Сменил коня на клячу-хромоножку
Среди пути измученный ездок;

Идальго, в муках натянув сапог,

Схватил другой — и оторвал застежку;
В расчетах хитроумных дав оплошку,
Снес короля и взял вальта игрок;

Кто прогорел, красотку ублажая;

Кто сник у генуэзца в кабале;[99]
Кто мерзнет без одежды в дождь и мрак;

Кто взял слугу — обжору и лентяя…

Не перечесть несчастных на земле,
Но всех несчастней — заключивший брак.

Сонет, написанный по случаю тяжкого недуга[100]

Я был оплакан Тормеса волною,
И мертвенный меня осилил сон,
И трижды рыжекудрый Аполлон
Прогнал коней дорогою дневною.

Случилось так, что силой неземною,

Как Лазарь, был я к жизни возвращен;
Я — Ласарильо нынешних времен,
И взысканы мы с ним судьбой одною.

И я рожден близ Тормеса, в Кастилье,

И мой хозяин слеп, лукав, жесток:
Сожжен в огне страстей и втоптан в пыль я.

О, если б я, как Ласарильо, мог

За злость слепца и за свое бессилье
Сквитаться — и пуститься наутек!

О тщете человеческой