Зеркало Кассандры

– Научную фантастику можно считать большой экспериментальной лабораторией, где разрабатываются всевозможные концепции будущего. Она приучила ваши мозги думать о будущем.

Я помню этот непрерывный поток картин. Помню множество миров, созданных воображением.

Я помню пейзажи из «Дюны» Франка Герберта, потоки из «Основания» Айзека Азимова, планету Гиперион Дэна Симмонса, космические колонии Орсона Скота Карда.

Я помню, как странствовала на звездолете по «Звездному пути».

Я читала «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли, пришла в ужас от «1984 года» Джорджа Оруэлла.

Помню параллельные миры из «Убика» Филипа К. Дика и Лос-Анджелес будущего из фильма «Бегущий по лезвию».

Вот откуда у меня способность видеть далекое будущее. Я купалась в нем все мое детство. Все эти отдаленные миры стали моими воспоминаниями.

– Семь лет молчания для Даниэля. Девять лет молчания для вас, Кассандра. Вы были как бы своеобразными пружинами, их сжали, чтобы отпустить…

В будущее.

– Но ваши родители не предвидели платы, которую придется заплатить за сверхспособности. Хочешь не хочешь, существуют законы. «В одном месте убыло, в другом прибыло». У вас прибыло… Чего именно? Чувствительности? Нет, это слишком слабое слово. Вы стали сверхчувствительными. С содранной заживо кожей. И это не совсем то. У вас развилась паранойя? И это не точно…

– Мы стали невротиками, – высказала свое мнение Кассандра.

Пападакис кивнул.

– Именно. Вы нашли правильное слово. С семи лет периоды восторженной деятельности сменялись у вашего брата глубокой депрессией. Он читал запоем научную фантастику, которой снабжали его родители, и был презрительно высокомерен со всеми, кто пытался с ним общаться. Он стал нетерпим. Впадал в ярость из-за пустяков. Не переносил прикосновений. Окружающее его угнетало. Казалось невыносимым. Он постоянно бунтовал. Приступы радости или гнева сменялись глухой угнетенностью. Потом он лихорадочно принимался за математические формулы, ища законы вероятности. У него не хватало терпения ждать.

Бедный Даниэль. Ему не оставили выбора. Его мнения никто не спрашивал.

– В тринадцать лет он сбежал из дома. Полиция разыскала его только спустя четыре месяца. Он был очень ослаблен. Он прятался в погребе, откуда практически не выходил. Ваши родители решили, что он нуждается в специальном уходе, и поместили его в школу-интернат, созданную вашей матерью.

– В ИЦДАС… Исследовательский центр для детей-аутистов со сверхспособностями, – подсказал паренек-кореец.

– Он оставался в интернате, пока не обнаружились его удивительные способности в области математики и прогнозирования. Им заинтересовались финансисты. Страховая компания пригласила его на работу с солидным окладом.

– И там он изобрел «Пробабилис».

Кассандра взглянула на часы, они показывали мирные 13 %.

– Все шло хорошо до того момента…

– Когда он решил провести эксперимент, прыгнув с башни Монпарнас, дурачок!

– Трое убитых, пятеро раненых.

Неоправданный эксперимент.

– Вместо того чтобы дать объяснения, он предпочел снова сбежать.

– И тогда его взяли на работу в министерство будущего моего отца?

– Да, другой возможности поддержать его не было. Но министерство не выиграло от такого сотрудника. Даниэль издевался над экспертами и сотрудниками, которые работали над предвидением будущего. Ваш брат презирал всех. Когда мы с ним разговаривали, он жаловался, что не может выносить «трусости и тупоумия своих современников».

Кассандра откинула со лба потные волосы.

– Он покончил с собой, – сказала она.

– В этом главная проблема невротиков. Они не способны терпеть. Они как будто лишены кожи и живут, постоянно чувствуя боль и обиду. Многие из них видят в самоубийстве средство избавиться от своих страданий.

Кассандра смотрела, как догорает ее хижина. Никакого желания спасать кукол, оставшихся внутри, у нее не возникло.

– А я? – спросила она.

– Вы родились, когда вашему брату исполнилось тринадцать лет. Вам месяца не было, когда он отправился жить в интернат «Ласточки».

Вот почему мы так и остались чужими.

– Ваши родители считали Даниэля, так сказать, «первым, не слишком удавшимся наброском». Они понимали, насколько он нестабилен. Им не хотелось травмировать вашу психику. Они вам о нем не рассказывали.

Как жаль!