Зет

Они вышли на улицу и увидели, что толпа человек в сто пятьдесят выражает свое возмущение лозунгами, которые распространяются через репродуктор, вызывающе установленный на балконе Демократического профсоюзного клуба. Значит, враги опять воспользовались репродукторами, подумал он. Греческий коммунизм уступает в гибкости иностранному. Заграничные коммунисты посылают к нам свой балет, чтобы убедить нас, что жизнь в красном раю — сплошные танцы, а наши коммунисты до сих пор используют для своей пропаганды репродукторы — как во времена оккупации... Во всяком случае, он сразу понял: и речи быть не могло о том, чтобы ехать в театр. Он, конечно, не был обязан оставаться на месте происшествий. Но если, скажем, врач, отправившись со своими друзьями повеселиться в таверне или совершая прогулку на пароходе, скрывает свою профессию, в то время как человек рядом внезапно заболевает и нуждается в его помощи, то у такого врача нет ни стыда ни совести. Точно так же и он. Ведь он ставит свой долг превыше всего. Это зеленый маяк в море кровавых преступлений. По этому он вернулся к себе на службу и сообщил по телефону жене, что по причинам высшего порядка посещение балета Большого театра отменяется. Долг, родина превыше всего! Потом он позвонил по телефону Генеральному секретарю и сказал, что у него есть два билета на балет и, если тот хочет, пусть пришлет за ними швейцара из министерства. Господин Генеральный секретарь действительно хотел получить билет, и не столько для себя, сколько для жены своего приятеля, бывшей балерины, которая из кожи вон лезла, чтобы попасть на балет, и поэтому будет безмерно счастлива. Потом он, Генерал, снова вернулся на место происшествий. Это было приблизительно в десять минут десятого. Возможно, в двадцать минут. В самом начале он заявил, что не может точно указывать время.

Да, конечно, он пришел к профсоюзному клубу уже после того, как избили Пирухаса. Неужели Пирухас утверждает, что видел его там? Он, конечно, не мог его видеть, ему просто померещилось. У Пирухаса навязчивая идея, ему кажется, будто он, Генерал, преследует его еще со времен оккупации, когда оба они участвовали в партизанском движении, но сражались на противоположных склонах гор: тот в рядах подонков из ЭАМ[19], а он в рядах патриотов. С тех пор, стоит завязаться какой-нибудь драке, Пирухасу непременно чудится, что все это затеял его враг, Генерал. Этому ненормальному следует обратиться к психиатру. Как бы то ни было, но он, Генерал, гордится тем, что внушил Пирухасу эту навязчивую идею.

Несомненно, во всем были виноваты репродукторы. Стоит человеку запустить погромче радио, как сосед пишет на него жалобу, или вот, например, проезжает по улице машина, рекламируя через репродуктор новый фильм, и прохожие негодуют: подумайте только, откуда взялся этот крикун в самом центре города! А когда сидящим в зале посоветовали отключить репродукторы, они усилили звук.

Зет он не знал. Даже по газетам. Газет он не читает. Он вообще против греческой печати, находящейся в столь плачевном состоянии. Когда кончились речи и песни, какой-то мужчина, подойдя к Префекту, показал ему синяки, украшавшие его лоб, и весьма раздраженным тоном заявил, что сторонники мира пришли сюда как свободные граждане и уйдут так же. Эта наглая фраза до глубины души возмутила его, Генерала. И он предпочел удалиться, боясь, как бы у него не вырвалось какое-нибудь бранное слово, и, вместо того чтобы быть беспристрастным свидетелем, он не уподобился бы собравшимся в клубе плебеям, рабочим-строителям. Позже он узнал, что этот наглец и был Зет.

Отойдя от Префекта, он оказался возле дверей профсоюзного клуба. В это время под присмотром полицейских сторонники мира небольшими группами покидали здание. Он присоединился к последним, чтобы узнать, каковы их впечатления от митинга и до какой степени подпали они под влияние анархиста Зет. Так, никем не узнанный, шел он в толпе по улице, как вдруг услышал рев мотоцикла. Обернувшись, он увидел, что трехколесный грузовичок сшиб человека и, протащив его за собой несколько метров, с головокружительной скоростью скрылся на улице Венизелоса, где обратное одностороннее движение. Он не придал значения этому происшествию и продолжал идти дальше, прислушиваясь к разговорам сторонников мира. На улице Эгнатия люди начали расходиться, и поэтому сбор информации стал затруднительным. У стоянки такси он повернул назад и пошел по другой стороне улицы. Немного погодя он встретил Префекта, очень встревоженного, и сказал ему, что какой-то прохожий попал под машину. «Мы влипли. Кажется, это Зет», — ответил Префект.