Зет

— И тут Янгос расчувствовался, разревелся, — продолжал Вангос, — оттого что никак не мог скопить денег, чтобы откупить целиком грузовичок у своего компаньона Аристидиса, а я стал его утешать и тоже пустил слезу. На этот раз Янгос уплатил вроде бы шестьдесят три драхмы, и мы оба, в стельку пьяные, сели в грузовичок. В таверне нас предупреждали: «Ребята, вы так накачались, что нельзя вам вести машину, нарветесь на неприятность». Но мы не послушались. Янгос сел за руль, а я разлегся в кузове, мне только того и надо было. Подложил под голову руки вместо подушки и задремал. По-настоящему я не спал, а только закрыл глаза и блаженствовал. Не помню, долго ль мы ехали, как вдруг я почувствовал, что меня основательно тряхнуло. Я решил, что мы попали в канаву или произошло что-нибудь еще в этом роде, так высоко я подлетел. Не успел я привстать и посмотреть в чем дело, как в кузов прыгнули два каких-то типа и стали меня бить. «За что, ребята? Что случилось?» — заорал я, закрыв руками лицо, чтобы они по крайней мере хоть физиономию мне не разукрасили. А Янгосу я крикнул, чтобы он остановился. Но тот, видно, из-за рева мотора ничего не слышал. На какой улице мы находились, не знаю, потому что на меня напали, когда я лежал в кузове. Пинки я сносил стоически, так, кажется, говорят? Ни пистолета, ничего такого не было у меня при себе... Я вот хочу купить водяной пистолетик моему племяннику, да все денег не выкрою, так где уж мне иметь настоящий пистолет?.. В конце концов, когда я неизвестно как очутился на мостовой и, чтобы избавиться от этого кошмарного наваждения, тряхнув головой, поглядел по сторонам, то увидел, что нахожусь на улице Аристотеля возле гончарной мастерской Филиппоса, там, где делают кувшины, цветочные горшки и всякую всячину. Тут ко мне подходит какой-то старичок, прямо сказочный гном, и показывает пальцем в направлении площади Аристотеля, туда, где летние кинотеатры. Правда, они еще не открылись. Я не понял, что ему надо, и тогда он сделал мне знак следовать за ним. Мы плелись по улице, я же, весь растерзанный, в синяках, сгорал от стыда и старался спрятать лицо от прохожих. Вскоре мы вышли к берегу моря. Там возле гостиницы «Медитеранне» — шикарные машины, нарядная публика, все высшее общество, а мы кто? Голь перекатная... Тут добрый гном указал мне на красный свет Пункта первой помощи. Я зашел туда, меня осмотрел фельдшер, смазал йодом раны, заклеил их пластырем и выдал мне бумагу, вот эту. — Вангос положил на стол Следователю справку Красного Креста. — Часов у меня нет, и потому не знаю, который был час, когда я вернулся домой. Я хотел пойти к Янгосу, но был здорово пьян, и все тело у меня ломило, поэтому я уснул на диване, даже не раздевшись. Утром пораньше я купил газету, чтобы посмотреть, не пишут ли о нашем вчерашнем приключении. И что же я вижу? Большая фотография Янгоса. Якобы он на своем грузовичке задавил депутата Зет. Впервые услышал я это имя. Меня прямо смех разобрал. Понятия не имел я ни о Зет, ни о митинге, который вроде был вчера в нашем городе. В каких-то темных целях напечатали эту ерунду. Тогда я счел своим долгом пойти в участок асфалии и честно рассказать что со мной стряслось. Все с начала и до конца выложил я господину капитану жандармерии, а тот отвел меня в комнату к дежурному офицеру, и с той минуты я считаюсь арестованным как соучастник преступления и не видел никого, кроме моего адвоката.

— Значит, вы не знали Зет?

— Нет, я его не знал.

— Были ли какие-нибудь недоразумения между вами и Зет?

— Нет, не было.

— Было ли у вас какое-нибудь основание для того, чтобы совершить преступление, убить Зет?

— Нет.

— Нет, нет, — вмешался адвокат. — Он не совершал преступления.

В протокол внесли оба ответа.

Потом Следователь долго сидел, глубоко задумавшись. Он вертел в руке серебряный нож для разрезания бумаги и рассеянно водил глазами по комнате. После продолжительного молчания он поднял голову, взглянул на Вангоса с широкой улыбкой, выражавшей полное доверие, и сказал:

— Все, что вы изложили, совпадает с показаниями Янгоса, а поскольку вы не виделись с того вечера, когда пьянствовали вместе в таверне, у меня нет причины не верить вашим словам. Но одна ваша фраза навела меня на глубокие, очень глубокие раздумья, и, если она подтвердится, я соответствующим образом поверну все следствие. Я считаю, что вы коммунист.

Боже мой! Господин Следователь, что вы говорите?! И это после всего, что я претерпел от коммунистов! Да я не рассказал вам еще почти ничего о Макронисосе.

— Ваше прошлое, Вангос, меня не интересует. Впрочем, с ним легко познакомиться по вашему досье. Меня интересует другое — ваш теперешний образ мыслей, и по одной только фразе, которая, несомненно, случайно вырвалась у вас, я заключил, что вы заодно с красными.

— Какая фраза, господин Следователь?

— Я записал ее. Вот, пожалуйста: «Там возле гостиницы «Медитеранне» — шикарные машины, нарядная публика, все высшее обществе, а мы кто? Голь перекатная». И потом вы вдруг замолчали, поняв, что сами себя выдали.

— Клянусь, я ненавижу коммунистов.