Женщины Цезаря

– Квинт Курий говорит, что восстание будет, – повторил Цицерон Теренции, когда та возвратилась, проводив Фульвию Нобилиор. – Катилина слишком умен для Рима, дорогая моя. Знала ли ты в своей жизни римлянина, который умел бы хранить секреты? Но куда бы я ни сунулся, мне везде чинят препоны. О, если бы я происходил из знатного рода! Если бы меня звали Лициний, или Фабий, или Цецилий, уже сейчас в Риме было бы введено военное положение, а Катилина был бы объявлен врагом народа. Но поскольку меня зовут Туллий и я из Арпина – родины Мария! – что бы я ни сказал, все впустую.

– Сдался, – подытожила Теренция.

Цицерон лишь печально взглянул на жену, но ничего не сказал. Потом вдруг хлопнул себя по бедрам:

– Но я должен попытаться снова!

– Ты отправил в Этрурию достаточно людей, чтобы что-нибудь разнюхать.

– Надо подумать. Но из писем явствует, что мятеж готовится не в городах. Что города будут захватывать с баз, расположенных вне городских стен.

– Из писем еще следует, что у них мало оружия.

– Правда. Когда Помпей Магн был консулом и настаивал, что должны создаваться запасы оружия к северу от Рима, многим из нас эта идея не понравилась. Я признаю, что его арсеналы так же неприступны, как Нола, но если города восстают, то…

– До сих пор города не восставали. Они слишком боятся.

– В них очень много этрусков, а этруски ненавидят Рим.

– Это восстание – работа ветеранов Суллы.

– Которые не живут в городах.

– Именно.

– Так мне поднять снова этот вопрос в сенате?

– Да, муж. Тебе терять нечего, так что попытайся опять.

Двадцать первого октября он так и сделал. Собрание было малочисленным – еще одно доказательство того, что́ сенаторы Рима думали о старшем консуле: амбициозный «новый человек», любящий делать из мухи слона и желающий найти причину, достаточно серьезную, чтобы произнести несколько речей, которые стоит опубликовать для потомства. Катон, Красс, Катул, Цезарь и Лукулл присутствовали на этом заседании, но три первых ряда пустовали. Однако Катилина был в центре внимания, окруженный своими благожелателями, которые считали, что его просто преследуют. Луций Кассий, Публий Сулла, племянник диктатора, его дружок Автроний, Квинт Анний Хилон, оба сына покойного Цетега, два брата Суллы, не из семьи диктатора, но находящиеся с ним в родстве, остроумный плебейский трибун Луций Кальпурний Бестия, выбранный на следующий год, и Марк Порций Лека. «Неужели они все участвуют? – спрашивал себя Цицерон. – Неужели я вижу новый порядок, готовящийся в Риме? Если так, то невысокого я мнения об этом новом порядке. Все эти люди – мерзавцы».

Он глубоко вдохнул и начал:

– Я устал произносить эту длинную фразу – senatus consultum de re publica defendenda, поэтому я решил дать новое имя декрету сената для критических ситуаций. Единственный декрет сената, обязательный для комиций, правительственных органов, учреждений и граждан. Я назову его senatus consultum ultimum. И я хочу, отцы, внесенные в списки, чтобы вы издали этот senatus consultum ultimum.

– Против меня, Марк Туллий? – спросил Катилина, улыбаясь.

– Против революции, Луций Сергий.

– Но ты ничего не доказал, Марк Туллий. Представь нам доказательства, а не пустые слова!

Опять замаячила неудача.

– Вероятно, Марк Туллий, мы скорее поверили бы в мятеж в Этрурии, если бы ты перестал нападать на Луция Сергия, – заметил Катул. – Твои обвинения против него абсолютно беспочвенны, а это, в свою очередь, бросает огромную тень сомнения на любое необычное волнение к северо-западу от Тибра. В Этрурии часто неспокойно, а Луций Сергий – ясно, козел отпущения. Нет, Марк Туллий, мы не поверим ни одному твоему слову без более веских доказательств, чем красивые речи.

– У меня есть веские доказательства! – прогремел голос от двери, и вошел экс-претор Квинт Аррий.

Колени у Цицерона вдруг подкосились, он опустился на свое курульное кресло и с открытым ртом уставился на Аррия, взъерошенного с дороги, одетого для верховой езды.

Сенат загудел, все воззрились на Катилину, который сидел среди друзей ошеломленный.

– Поднимись сюда, Квинт Аррий, и расскажи нам о случившемся.

– В Этрурии восстание, – просто сказал Аррий. – Я сам свидетель этому. Ветераны Суллы все ушли со своих земель и тренируют добровольцев – большей частью тех, кто потерял дома или имущество в эти тяжелые времена. Я нашел их лагерь в нескольких милях от Фезул.

– Сколько людей вооружены, Аррий? – спросил Цезарь.

– Около двух тысяч.

Все облегченно вздохнули, но вскоре лица опять вытянулись. Аррий продолжил рассказывать о том, что такие же лагеря существуют в Арреции, Волатеррах и Сатурнии. Все говорит за то, что и Клузий тоже принимает в этом участие.

– А про меня что, Квинт Аррий? – громко спросил Катилина. – Вероятно, я – их лидер, хотя сижу здесь, в Риме?

– Их лидер, как я могу догадаться, Луций Сергий, – это человек по имени Гай Манлий, который был центурионом Суллы. Твоего имени я не слышал, и у меня нет доказательств, чтобы обвинить тебя.