Женщины Цезаря

– Я был бы не против, если бы она была сказана в мой адрес, – отозвался Цезарь, стараясь сдерживаться. – Твоя ошибка в том, что ты не присоединился к общему восторгу. Тогда ты мог бы выйти из этой ситуации, сохранив лицо. Никогда не показывай слабости в политике, Магн, что бы ты ни чувствовал. Он ударил тебя под доспехи, и ты позволил всем увидеть это.

– Ты тоже в их команде!

– Нет, Магн, я не в их команде. Не больше, чем Красс. Скажем так, пока ты одерживал победы для Рима, Красс и я были учениками на политической арене. – Он наклонился, взял Помпея под локоть и поднял его на ноги, демонстрируя при этом силу, какой Помпей не ожидал в столь худощавом человеке. – Пойдем, они уже ушли.

– Я больше не смогу показаться в сенате!

– Ерунда. Ты появишься в сенате на следующем же заседании, и вид у тебя будет, как всегда, сияющий. И ты подойдешь к Катону, пожмешь ему руку и поздравишь его. Как сделаю это я.

– Нет-нет, я не смогу этого сделать!

– Я не буду созывать сенат несколько дней. За это время ты придешь в себя. А теперь пойдем ко мне, пообедаем. Иначе тебе придется возвращаться в твой огромный пустой дом в Каринах, в компанию трех-четырех философов. Тебе надо снова жениться, Магн.

– Я не прочь, но не вижу никого, кто бы мне понравился. Для человека, имеющего сыновей и дочь, это уже не так необходимо. Кроме того, кто бы говорил! В Государственном доме тоже нет жены. У тебя даже нет сына!

– Хорошо иметь сына, но не обязательно. Я счастлив быть отцом одного цыпленка. Я не променял бы мою Юлию на Минерву и Венеру в одном лице, и я не кощунствую.

– Она ведь помолвлена с молодым Цепионом Брутом.

– Да.

Когда они вошли в Государственный дом, хозяин усадил Помпея в лучшее кресло в кабинете, угостил его вином и извинился, сказав, что ему необходимо найти мать.

– У нас гость к обеду, – сообщил Цезарь, просунув голову в дверь кабинета Аврелии. – Помпей. Вы с Юлией сможете присоединиться к нам в столовой?

Лицо Аврелии осталось абсолютно спокойным. Она кивнула и встала из-за стола:

– Конечно, Цезарь.

– Ты дашь нам знать, когда будет готов обед?

– Конечно, – повторила она и быстро прошла к лестнице.

Юлия читала и не слышала, как вошла ее бабушка. Аврелия принципиально никогда не стучала, поскольку она принадлежала к тому типу родителей, которые считали, что молодые люди не должны заниматься ничем предосудительным, даже когда остаются одни. Их надо приучать к самодисциплине и осторожности. Мир может быть жестоким, и лучше, если ребенок окажется подготовлен.

– Брута сегодня не будет? – осведомилась бабушка.

Юлия подняла голову, улыбнулась, вздохнула:

– Нет, avia, сегодня не будет. У него какая-то встреча с управляющими, а потом, я думаю, они будут обедать у Сервилии. Она любит быть в курсе, даже теперь, когда она позволила Бруту самому вести дела.

– Ну что ж, это на руку твоему отцу.

– Почему? Я думала, что ему нравится Брут.

– Да, Брут ему нравится, но сегодня у него свой гость к обеду. И они могут захотеть побеседовать наедине. Нам следует уйти, как только уберут со стола, но ведь с Брутом они поступить так не смогут, не правда ли?

– А кто папин гость? – спросила Юлия без всякого интереса.

– Не знаю. Он не сказал.

«Хм! Как трудно! – подумала Аврелия. – Как я смогу заставить ее надеть самое красивое платье, не выдав нашего плана?»

Она прокашлялась:

– Юлия, tata видел тебя в твоем новом платье, которое я подарила тебе на день рождения?

– Не думаю, чтобы видел.

– Тогда почему бы не надеть его сейчас? И те серебряные украшения, которые он тебе подарил? Он очень умно поступил, что купил тебе не золото, а серебро! Я не имею понятия, кого он привел, но это кто-то важный, поэтому ему понравится, если мы будем хорошо выглядеть.

Очевидно, все это было высказано без всякого нажима. Юлия просто улыбнулась, кивнула:

– Сколько осталось до обеда?

– Полчаса.

– Цезарь, что означает для нас тот факт, что Бибул удалится в свой дом и будет наблюдать за небом? – спросил Помпей. – Например, можно ли будет в следующем году объявить наши законы недействительными?

– Только не те, что были приняты до сегодняшнего дня, Магн. Так что ты и Красс в безопасности. Больше всего пострадает моя провинция, поскольку мне понадобятся Ватиний и плебс, хотя плебс с точки зрения религии не ограничен в своих действиях. Поэтому я сомневаюсь, что наблюдение Бибулом небес в состоянии превратить в святотатство плебисциты и деятельность плебейских трибунов. Однако нам придется отстаивать это в суде. И зависеть мы будем от городского претора.

Вино, лучшее (и крепчайшее) из запасов Цезаря, начало восстанавливать душевное равновесие Помпея, но его настроение продолжало оставаться подавленным. По его мнению, Государственный дом весьма подходил Цезарю. Весь в насыщенных темных тонах и великолепной позолоте. Мы, светлые люди, считал он, лучше всего выглядим именно на таком фоне.

– Ты знаешь, конечно, что нам нужно провести еще один законопроект о земле, – резко проговорил Помпей. – Я постоянно в разъездах, так что я и сам испытал, что такое – быть членом комиссии. Нам нужна земля Кампании.