Жизнь и слово

Об этих собраниях дошло до нас несколько неожиданное свидетельство. Поистине: «Каков гость — таково ему и угощенье», и в пословице этой, как почти в любой другой, смысл двоякий. Не в том лишь дело, что всякому гостю поднесут свое угощение, но и в том также, что всякий гость одно и то же угощенье непременно оценит по собственному вкусу.

Вот так приезжий посетитель случаем забрел однажды на «четверг» к Далю. Шел охотно: думал — идет на приятельскую вечеринку, ну, в конце концов, на литературное собрание. А попал — едва не в ученое заседание. Ни поболтать, ни посплетничать. Сперва гости с озабоченными лицами развернули на столе огромную, потертую на сгибах географическую карту, что-то помечали на ней красным карандашом. Два пожилых моряка (один заросший бородою, другой с необыкновенно пышными усами и бакенбардами) поочередно проводили линий по блеклой голубизне северных морей, толковали о течениях и температуре воды. Потом на голубую карту легла желтая, какой-то господин (уже в статском платье) с потемневшим от сильного загара лицом стал рассказывать о последней экспедиции по казахским степям; хозяин иногда просил слово и дополнял наблюдения гостя своими, при этом всякий раз открывал толстую тетрадь в синей обложке и долго по ней читал. За чаем общество оживилось, беседа наконец повернула к литературе. Даль рассказал несколько занятных историй, которых оказался свидетелем, — и тут же зашел спор, надо ли, переделывая истинное происшествие в рассказ для печати, давать волю воображению или лучше во всякой подробности держаться того, как оно было в действительности. Даль отстаивал подлинность во всем, ему мягко возражал, утверждая могущество фантазии, приветливый человек с высоким лбом мыслителя и внимательными глазами, на немолодом лице его вспыхивал нежный юношеский румянец. Помешивая в стакане густой янтарный чай, накрытый золотистым ломтиком лимона, он неожиданно прибавил все так же мягко, заканчивая спор:

— Впрочем, как ни пиши, а все, того и гляди, попадешь впросак. Передают, будто министр просвещения сказал намедни: «Скорей бы прекратилась эта русская литература. Я тогда буду спать спокойно…»

Быстро вошел, почти вбежал новый гость, невысокий, подвижный, не задерживаясь, обнял хозяина, вставшего ему навстречу, кивнул одному, другому, сел сразу к столу и громко захрустел печеньем. Манеры его были решительны до невежливости, сюртук сильно поношен и в пятнах. Тут же, за чайным столом, он принялся громким, резким голосом излагать новый способ препарирования трупов, состоящий в том, что труп, прежде чем вскрывать, замораживают до твердости дерева, а затем в нужных направлениях рассекают специальной пилой…

Не дожидаясь одиннадцати, когда хозяин с последним ударом часов (так у него заведено) задувает стоящую рядом свечу, поднимается с кресла и желает гостям спокойной ночи (завтра служба), случайный посетитель «четверга» отправился к себе и тотчас, в письме к приятелю рассказал о неудачно проведенном вечере: гости у Даля сплошь люди занятые, озабоченные делом, и говорят о делах — скучно!..

Человека познакомили с мореплавателями Врангелем и Литке, географом Ханыковым, писателем и философом Одоевским, хирургом Пироговым, а он скучал! Он отправился к Далю провести вечер, а люди эти не умели, не могли себе позволить проводить время. Они заполняли время делами.

Досиди случайный посетитель до одиннадцати, услышал бы, как Даль, прощаясь с гостями, читает на звучной латыни строки римского ученого и поэта Лукреция:

Кто же владеет словами настолько, что мог бы прославить
Должно заслуги того, кто собственной силою духа
Столько сокровищ добыл и оставил их нам во владенье?..

Кто владеет словами?..

ДОЛЯ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ ОБЩЕЙ

Сентябрьским вечером 1845 года у Даля собрались мореплаватели и путешественники, ученые — географы, астрономы, статистики. Встретились не для того, чтобы скоротать время за приятельской беседой, хотя и приятелями были, и побеседовать этим людям было о чем: в тот памятный вечер состоялось первое заседание недавно созданного Русского географического общества; на втором заседании, через две недели, Даля изберут в Совет общества, присвоят ему почетное звание учредителя.

При жизни Даля Русское географическое общество организовало несколько крупных экспедиций — на Урал и в Сибирь, на Тянь-Шань и в Среднюю Азию. Даль не отправился ни в одну из них. Отчеты и протоколы заседаний общества показывают, что и здесь он действует по-своему, по-особому, держится своей дороги, совершает путешествия в мир языка нашего и открывает там неведомые земли.