Зимнее марево

Еще издали Косихин увидел: рядом с тренером в ленивой, расслабленной позе стоит высокий парень. Словно не с уважаемым человеком, не с опытнейшим педагогом разговаривает, а с приятелем. И свитер на нем слишком яркий, Косихин бы такой сроду не надел.

Может, журналист? О предстоящей регате берет интервью? Косихин пригладил волосы — если журналист, тренер его наверняка представит. Или иностранец? Уж очень яркий свитер. А что, к Кутузову часто приезжают опыта поднабраться. Сбивала с толку самоуверенность, с какой парень держался. Человек, который мало-мальски в спорте разбирается, не может не знать: Лев Александрович — известнейший в прошлом яхтсмен, чемпион. Косихин специально смотрел старые газеты, там про Кутузова часто писали. Иногда с фотографиями. Уже тогда он был с черной повязкой, закрывавшей правый глаз. Несчастный случай в детстве, как рассказали Косихину люди посвященные. За эту повязку и прозвали Кутузовым.

Косихин подошел уверенно, с тренером поздоровался за руку, парню кивнул.

— Вот, матроса тебе привел, — сказал Кутузов и, сощурившись, посмотрел на выглянувшее из-за облаков солнце. — Давайте, пока погода есть.

Он прекрасно знал, как подействует сообщение на Косихина, поэтому и скомкал церемонию знакомства.

Косихин не то чтобы растерялся… Еще когда он пытался угадать, кто это, журналист или иностранец, и другое мелькнуло: неужели Кутузов нового матроса нашел? Но всерьез думать об этом не стал, не мог поверить, что тренер на это решится.

Парень протянул Косихину руку и улыбнулся. Косихин не любил такие улыбки. Неискренняя насквозь. Ведь Кутузов, наверно, объяснил ситуацию. Знаешь, на чье место пришел. Знаешь, Косихин с Малышевым не один год вместе ходили, а теперь Малышева из команды попросили, а тебя взяли. Чего ж улыбаться-то? Неприятно было и то, что парень смотрел на Косихина с высоты своего роста, а Косихину пришлось задрать голову. Дурашливое у новичка было лицо — курносое и розовое, кукольное какое-то, как у петрушки. Совсем не хотелось Косихину его руку пожимать. Но понимал: тренер за ним наблюдает, ждет. И пожал.

В раздевалку Кутузов с ними не пошел. Рассчитывал, разговор у них там завяжется сам собой, не хотел мешать. Как же, Косихин заговаривать не собирался. Парень тоже никаких попыток к сближению не делал. Видно, хотел продемонстрировать свою независимость. Что ж, давай, давай, Маслов Алексей, — кажется, так он представился.

Не ожидал Косихин, что все таким манером повернется. Надеялся, попугает тренер Малышева и позовет обратно. Соревнования на носу, а хорошего матроса где найдешь? Новичка какого-нибудь зеленого, так это явный проигрыш, провал. Да и с какой стати искать, когда они с Малышевым такой дуэт, такая слаженная пара? Ну, подумаешь, пропустил несколько тренировок, с кем не бывает? Может, у Витьки неприятности были, вот он и сорвался. Так Косихин мысленно убеждал тренера, хоть сам знал: разболтался Малышев в последнее время. И Косихин строгостью Кутузова в душе даже доволен был, но только как острасткой, воспитательной мерой. А всерьез… Ведь пять лет они вместе с Витькой, сам же Кутузов их и вырастил, выпестовал.

Косихин натянул болгарские джинсы, зашнуровал кеды, потопал, чтоб шерстяные носки расправились и ноги почувствовали себя удобно, и, не дожидаясь Маслова, вышел из раздевалки. Направился к бону, который деревянным перпендикуляром уходил от берега в залив.

Вдоль всего бона, по правую и левую стороны, стояли на приколе яхты. Их была третьей от конца. Возле нее в задумчивой позе, сложив руки на груди, застыл Кутузов. Тоже мне, полководец. Косихин перевел взгляд на яхту. Он каждый раз радовался встрече с ней. И она тоже нетерпеливо пританцовывала на маленьких волнах, словно издали завидела хозяина. Сейчас, сейчас, мысленно успокаивал ее Косихин.

Он подтянул носовой, перепрыгнул на палубу и стал выбирать кормовой. Специально делал все молча, краем глаза наблюдая, как поведет себя новичок. Парень спокойно травил носовой, потом подтянул яхту к бону. Стал вытаскивать из холщовых мешков сложенные паруса. Кутузов ему помогал.

Косихин недобро смотрел на их согнутые спины и сплевывал в воду. Отвернулся и потрепал яхту за ванты. Яхта была все та же, прежняя, послушная, и это Косихина немного успокоило.

Ветер задувал со стороны бона, так что особых сложностей с парусами не возникало. Пусть бы ветер дул с залива, наваливая яхту на бон, вот тогда Косихин бы посмотрел, как Маслов справится, сразу бы стало ясно, на что он способен.

Стаксель, маленький парус, приготовили быстро. Но главное — поставить грот. Маслов подбивал фал, парус полз вверх по мачте, как знамя в пионерском лагере на линейке.

Грот натянулся треугольником, радостно затрепетал на ветру. Маслов быстро закрепил фал и вопросительно взглянул на Косихина.

— Давай носовой, — сказал Косихин.