Знак Водолея

А нам Виктор Лукич в духовной ничего не оставил! Ты только представь себе такое! Все кругом спрашивают, а мы с какими лицами должны отвечать? Просто стыдно и непонятно, за что он нас так. Ведь какими деньгами ворочал! Знакомые спрашивают: вы были в ссоре? А что мы можем ответить?

Так-то. А ведь на том свете за все спросится, за все придется давать ответ. Я полностью согласная с тем, что тебе написал Сергей Лукич насчет немцев. Только гляди, Яшенька, хорошенько, чтобы они тебя не обжулили. Помнишь того немца толстого, с которым мы было не вошли в компанию? Они такие! Мой тебе совет: рассчитай сразу же, сколько тебе надо по месяцам, и не выходи из этого расчета, а то сразу вылетишь в трубу. А хочешь — дай нам эти деньги на сбережение, а мы будем высылать по частям, как ты скажешь. Не чужие, не обманем. Впрочем, как знаешь, а то еще подумаешь чего, не приведи господи!

Будь же здоров, бог с тобой!

Тетя Люба.

Ты у нас заместо сына, не забывай это!»

6

Столица встретила холодом, сыростью, угольным смрадом, мглой. В департаменте, куда он сунулся с прошением, все ушло будто под воду. Чиновники уклонялись от разговоров, из кратких ответов их вырисовывалась полнейшая безнадежность. Такое простое дело, как получение заграничного паспорта, превращалось в безысходное предприятие.

— А вы дайте, сударь, кому-нибудь, — посоветовал ветхий швейцар, сохранившийся здесь, судя по его облику, едва ли не с екатерининских времен, — а то ведь зря только проходите…

— Я бы дал с удовольствием, но кому?

— Это надо спервоначалу узнать, конечно, — согласился швейцар, ловко принимая полтинник. — Премного вам обязан! Вы не к большакам-то идите, Ваше благородие, а у маленьких спрашивайте, которые на побегушках, у их, значит. Но им, конечно, тоже надо дать, кому два, а кому три рубля. Тут, значит, полтинничком не отделаешься…

— Так прямо и дать? — удивился Яша.

— А как иначе-то?

— А… возьмут?

— Чего же не взять? — удивился, в свою очередь, швейцар. — Чай, деньги давать будете! Премного благодарен, ваше высокородие! Вы тово, приглядитесь и к кому помельче приступайте без опасения. Мелкие вас на крупного выведут. Вить как говорится-то? Бей сороку-ворону — добьешься и до бела лебедя…

Но тут Яша спасовал. Только зря рассовал трехрублевки по разным замызганным столикам. Гоняли от одного к другому, а ничего толком сказать не могли. Шепотом ссылались на какую-то «комиссию», которая там что-то у них ревизовала. Пока они копают, как объяснил Яше один из чиновников, ничего якобы сделать невозможно. Надо ждать.

— А сколько ждать?

Чиновник разводил длинными руками, закидывал голову, давая ясно понять, что пути господни неисповедимы.

Беда провинциалу в Санкт-Петербурге! Всякий немедленно угадывает его по нехитрому, растерянному виду, по простоте и недоумению во взоре, иные насмешливо думают при этом: «А, еще один гусь лапчатый пожаловал!»

Как всякий простачок с деньгами, Яша кинулся в первую очередь наводить на себя столичный лоск и в короткое время за немыслимо большие деньги превратил себя из немного смешного, но симпатичного провинциального увальня в фатишку-щеголя, над которым чиновники не то чтобы смеялись, но просто ржали ему в спину. В модном клетчатом пальто, в английском котелке, в ярко-желтых ботинках на толстой каучуковой подошве, да еще с обременительно-тяжелой тростью под мышкой, он действительно на глядящих со стороны производил незабываемое впечатление. Особенно дурацкий вид ему придавали усики-перышки по углам рта, которые он отпустил по совету модного парикмахера.