Знак Водолея

Василий Михайлович обошел дом, выйдя на солнечную сторону. Большая, во всю стену длиной и сажени три шириной, веранда была недавней постройки: от нее еще пахло свежим сосновым деревом, трое рабочих внутри вставляли стекла в некрашеные рамы. На ступенях широкого крыльца, напротив такой же широкой, распахнутой двери, стояли несколько человек. Благонравов, в шелковой синей косоворотке, подпоясанный витым шнуром, в белой войлочной шляпе и брюках навыпуск, крутил в руках серебряный портсигар и терпеливо слушал какого-то потного человека, одетого в жеваную коломянковую куртку. Высокая красивая дама, стоявшая рядом с Благонравовым, напротив, выражала всем своим видом нетерпение и желание прервать объяснения человека в коломянке. Еще два человека, один в пиджаке, другой в жилетке, просто стояли рядом и слушали безо всякого выражения.

— Короче говоря, вы их не привезли!.. — услышал Крылов женский пронзительный голос.

Человек в коломянке поднял к даме пятнистое лицо и жалобно завел, прижимая к груди картуз:

— Так я же объясняю Алексан Алексеичу: я с ними вчера еще сговорился, что утречком непременно заеду, чтоб ждали. Так? А утром мне Вильям Робертович сказали, чтобы я бежал спешно на конный двор и сивую лошадь заказал. Я к тем послал Демьяна Данилча, а сам побежал. Так?

— Нет, не так! — строго возразила дама. — Надо было Демьяна послать на конный двор, а самому ехать за ними! Демьян человек ленивый и без инициативы, вы же знаете!

— Да знаю, знаю я… Но я думал, велико ли дело за дамами сбегать? Так, значит, распорядился.

— Ну, а дальше, дальше что?

— Он, значит, Демьян-то Данилч, только собрался иттить, а на грех Петру Петровичу попались на глаза, Петр Петрович его схватили и в крик: бери, мол, буфет, вези в Крылатское немедленно! Альсан Альсеич мигом велели! Демьян Данилч, вы знаете, человек безответный, ему что скажут. А я, значит, белой лошади не застал, поехал вдогонку за Вильям Робертовичем спросить, как же быть.

— Надо было пегую брать! Нечего раздумывать! — сказала дама.

— Так точно-с, они так и сказали, Вильям Робертович: бери, мол, пегую, один черт. Я побежал, привел им пегую. А теперь встречаю Демьян Данилча, спрашиваю, а он руками разводит, я, говорит, разорваться не могу на две части. Я, значит, обратно за ними, а их нет уже ни дома, нигде, даже у Мюр-Мерилиза смотрел… Должно, в гости куда пошли… В Москве разве найдешь, Москва велика, и ее, матушку, за неделю не обегаешь…

— Короче говоря, их не будет сегодня?

— Ну конечно, значит, так точно, не будут! Откуда же?

— Это просто возмутительно! — раздраженно закричала дама, топая ногой. — Это издевательство! Вы просто издеваетесь, господин Бныкин, над нами!

— Антонина Николаевна! Да как можно, чтобы такое? Да мы ради вас и Альсан Альсеича, да я в лепешку готов!

— Не верю я вам, Бныкин, не верю! Вы ехидный, вы злой обманщик, вот вы кто! О, я насквозь вас вижу!..

Благонравов между тем обратился к господину в жилетке и спросил, предлагая папиросу:

— Как же теперь, Вильям Робертович?.. Без них нельзя ведь снимать?

— Без них невозможно, Александр Алексеич, — покачал тот головой и взял папиросу. — Спасибо… Они, можно сказать, гвоздь всей сцены, без них никак.

— Ай-ай-ай…

— Все вы лжете мне, Бныкин! — кричала в это время дама. — Вас, наверное, подкупили французы! Недаром мне сказали, представитель «Патэ» вчера приходил в лабораторию.

— Ну как мне вам доказать, научите! — кричал в ответ Бныкин, и в голосе его слышались слезы. — За все мои старания!.. Мерси вам!.. «Французы»! Чтоб я французам, которые Москву сожгли!.. Да лучше возьмите ливольверт-бульдог и застрелите меня из него!.. Я позволяю вам застрелить! Пущай!

— Был, был вчера человек от «Патэ», его видели!

Благонравов слегка поморщился:

— Нет, нет, Тонечка! Это месье Тисье вчера ко мне заходил. Ну не надо же так!.. Ах, Бныкин, Бныкин!..

При этом он взглянул на Крылова, очевидно не узнавая. В Крылатском много было дачников. Да и так, прогуливающиеся, прослыша про киносъемки, наезжали, набредали, надоедали расспросами…

«Еще один! О господи!..» — подумалось Благонравову.

— А вот и я! — нелепым, каким-то клоунским от смущения голосом возгласил Крылов, улыбаясь во весь рот и снимая шляпу. — Узнаете своего ночного попутчика? Помните? Из Москвы в Питер… Еще казаков ждали на разъезде, метелица…

— Боже ты мой! — перебил Благонравов и пошел к нему с распростертыми объятиями. — А я-то гляжу… Вот это кто!.. Ну, Вик… Василий Михайлович, ты просто неожиданный человек! Я уж и ждать перестал! Тонечка, это Василий Михайлович Крылов, я тебе рассказывал о нем!..

— Да я уже догадалась! — холодно сказала Антонина Николаевна. — Куда же это вы запропали, господин Крылов? Мы так ждали вас в прошлом году!.. — упрекнула она, по-мужски протягивая руку. — Столько наговорили, такие проекты великолепные строили…