Знак Водолея

Яша с любопытством сунул туда руку и извлек свой бумажник крокодиловой кожи, купленный в Египте, где у него еще водились кое-какие денежки…

— Не советую также класть оный предмет во внутренний карман пиджака, находящийся слева. Левый карман также легко доступен человеку с тонкой и ловкой рукой… Мастеру, впрочем, — продолжал Дмитрий Давыдович, — человеку, скажем, моей квалификации, доступен любой из девяти мужских карманов. Но мастера редки, встречи с ними маловероятны. Уберечься же от усилий незначительного ремесленника, благодаря двум-трем ничего не стоящим предосторожностям…

— Да у меня тут всего три рубля, — улыбнулся Яша, — поэтому не очень я и беспокоился за него…

— Но и сам бумажник, насколько я понимаю, дорог вам как память?.. Каир, очевидно? Луксор? Абу-Симбал?

— Подделка? — Яша усомнился.

— Конечно! Они это делают лихо… Позвольте? Ну да… Тисненая ослиная кожа… Так я и думал. Краска скоро облупится… Советую сбыть при первой возможности. Впрочем, искусство подделки в наши дни стоит на очень большой высоте. Визуально отличить очень трудно. В одной антикварной лавке в Лондоне специально держат слепого. Он на ощупь отличает подделку. При оптовых закупках это себя оправдывает. Не говоря о том, что слепой имеет высокооплачиваемую работу. Доброе дело, что бы вы там ни сказали. Похвальный пример соединения пользы с благотворительностью…

— Простите, Дмитрий Давыдович, вы столько интересных вещей знаете, что меня разбирает любопытство: кто вы такой?

Дмитрий Давыдович внимательно посмотрел на него:

— Вы полагаете, что я карманник или, как говорят в России, в некоторых слоях общества, ширмач?

— Нет, что вы! Что вы! — запротестовал Яша.

— Отчего же… Вполне извинительно было предположить. Не скрою, на заре туманной юности я был весьма искусным артистом и по этой части… Но года, клонящие, как известно, к суровой прозе, перевели меня в иную сферу. Тем не менее прежней квалификации я отнюдь не потерял и при нужде всегда могу выйти из положения. Способ старый, но проверенный… Гм… К сожалению и к несчастью, у меня, как вы могли заметить, лицо обращает на себя ненужное внимание… Длительное пребывание в одном городе, скажем, весьма чревато неприятными последствиями… Гм… Д-да… Также затрудняет это и работу в поездах, на вокзалах, в театрах… Ибо завсегдатаи этих мест составляют круг более узкий, так сказать… Представьте себе, например, что у человека пропал бумажник. Окружающие непременно вспоминают человека с этаким каким-то, на других не похожим, лицом. Натурально, не правда ли? В другом месте пропал кошелек. Опять вспоминают этого несчастного раба божия! После третьего раза его просто-напросто хватают на улице, когда он мирно и невинно гуляет с барышней, направляясь в кофейню. В лучшем случае, тащат в полицию, а то и просто бьют! Толпа, знаете, м-мерзость! Бр-р!.. А добыча, как правило, невелика, люди не носят с собой больших денег… Н-да. Печально, но неизбежно. С этим, впрочем, ничего не поделаешь… О ты, что в горести прекрасной на бога ропщешь, человек!.. Пришлось резко изменить ориентацию. Длительная, кропотливая, но незаметная подготовка, мгновенно, я бы сказал, происходящая работа, стремительное исчезновение навсегда из этого города или даже страны, если страна, гм… не велика… Ну и, естественно, куш должен соответствовать усилиям и ожиданию. Потраченное время плюс надежды…

— Вы грабите банки? — шепотом поинтересовался Яша, с любопытством, будто заново, вглядываясь в случайного попутчика.

Дмитрий Давыдович снисходительно покачал головой: