Знак Водолея

— Не банки. Отнюдь! Я с уважением отношусь к работе в банках и к потрошению, скажем, почтовых вагонов, но сам я никогда этим не занимался. Наше время — время специализации, узкого профессионализма. Банками и поездами занимаются люди, склонные к коллективному образу действия, не очень требовательные к интеллекту, так сказать, коллег. Я же — индивидуалист. Предпочитаю работать один, или в компании с приятным, интеллигентным товарищем, или с приятной же спутницей, хотя последнее также чревато… Дамы привязчивы… Да и ума — палата, как известно… Нда… Я работаю в храмах, мечетях, костелах, языческих капищах, молодой мой друг! Смею полагать себя крупнейшим в мире грабителем церквей! Имею клиентуру во всех религиозных центрах и секретных музеях мира, известен в Ватикане. Неофициально, разумеется. Но случалось туда сбывать кое-что. Рукописи, некоторые картины, предметы старинной работы… Обличающие документы!.. Когда-нибудь на покое, в старости, уединясь, напишу воспоминания с некоторым… гм… уклоном в специфику… Ошеломленному читателю откроется весьма много странных и забавных сюжетов по части тайн мира духовного. Да и вообще — увлекательнейшее чтение будет. Тайники древних монастырей, западни и ловушки, леденящие кровь истории секретных расправ… Нда-а… Я, если заинтересуетесь, могу показать вам шрамы, которые остались на моей, пардон, шкуре от схватки с дрессированными сторожевыми кошками в одном буддийском монастыре… Это звери пострашнее собак! Да-а, то был, пожалуй, единственный случай, когда я пел себе мысленно отходную! Нда-а!.. Бритоголовые смешные ламы устроили мне весьма неприятный сюрпризец со своими кошками. Днем милые зверюги эти гуляют себе по храму, трутся о ноги монахов, ловят невинных пташек, а ночью, оказывается, сторожат золотых истуканов! И как сторожат! Какие псы могут с ними сравниться! Пса можно отогнать, напугать, обмануть. Эти же твари вцепляются в вас как пиявки, и оторвать можно только мертвую! С переломанными костями, вцепясь, грызет вас… Представляете? А рядом, в двух шагах, холодно сияют изумруды, алмазы, рубины, лежащие прямо так, россыпью перед идолами. Прекрасные и недосягаемые… Бр-р!.. Нда-а, кровь и слезы, приятные воспоминания!.. Тогда, впрочем, легковерен и молод я был… Теперь понимаю и не попадусь…

— Главной целью вашей являются драгоценности, конечно?..

Дмитрий Давыдович покачал головой:

— Отнюдь! Ювелирные изделия, драгоценные камни, злато — это скорее гарнир-с, дополнительная премия. Я их беру, конечно, при случае с немалым удовольствием, но цель моя в ином: книги, статуи, предметы культа, в особенности чудотворные иконы, то есть вещи, неизмеримо более ценные, при условии, конечно, что вам известны каналы сбыта, имена экспертов и знатоков.

— Неужто это так ценится?

— Странно, правда? Между просвещенными людьми, казалось бы, нет места для суеверий. Однако… Величайшие мыслители не отвергали благодетельного воздействия терафинов. Сократ, например, Конфуций… Люди весьма широкого взгляда на вещи! Существует мнение, что изображения божества, чаши, жезлы, священные предметы служат как бы хранилищами, своего рода резервуарами, емкостями для так называемой психической энергии, постепенно, веками накапливаемой… Отсюда стремление людей, в том числе и очень богатых людей, иметь в качестве терафина, то есть домашнего, личного божества, священный предмет, обладающий большим запасом благотворной энергии. Чаша, служившая для причастий в продолжении пяти-шести веков, икона такого же возраста, служившая объектом молебнов… Мы, к сожалению, вынуждены уступать эти вещи сравнительно за бесценок, но рыночная стоимость их бешено высока! Для примера скажу так: ежели б я стоял перед выбором: взять ли мне саму чудотворную икону… Хм… Ну, допустим, Казанскую… Или драгоценный убор из жемчугов, диамантов и яхонтов, ее украшающий, я не задумался бы, выбрал первое. Причем из чисто коммерческих соображений! Имей я обе возможности, я бы, разумеется, воспользовался ими обеими, как вы должны понимать…

— Поразительно! — удивленно протянул Яша, качая головой и сомневаясь: не разыгрывает ли его собеседник? — А здесь, на пароходе, вы… — Яша замялся.

Дмитрий Давидович насмешливо взглянул на него, как бы слегка сочувствуя Яшиной детской наивности.

— Работаю ли я на пароходе? Но. Нон! Жамэ! Жамэ![25] И невыгодно, и опасно… Ну, случись, например, сорвать куш, куда с ним денешься на море? Кому повем печаль мою?.. Как сказал незабвенный Чехов… Ручные кандалы, и в первом же порту — адью, голубое небо! Нет, мой друг, здесь я только пассажир, обыватель. Так сказать, фрайер, если вы понимаете значение этого слова. Следую не без надежды на будущее, но пока — увы! Работы нет… Убиваю время…

Облокотись на борт, они оба некоторое время молча смотрели на зеленую гладь воды.