Золотой раб

Он смотрел ей вслед. Сила ушла из него, он чувствовал себя усталым и пустым. Слышал, как Тьёрр ответил Митридату:

– Нет, господин, я уверен, она не из тех женщин, которые ненавидят прикосновение мужчин, даже если она необычно долго оставалась девственницей. Напротив, господин, мужчине, которого она полюбит, будет достаточно занятий!

– Я тоже так подумал, – сказал Митрадат. – Это хороший знак, что она сохранилась для меня одного.

Для Эодана это было как болезнь: они смеют так говорить о его сестре по клятве! Он бросил бы вызов самому царю, если бы… если бы… Изгнанник ест горький хлеб. Он только сменил одно рабство на другое.

XVIII

Утром, после нескольких темных часов бессонницы или кошмаров – он не был уверен, что это было, – Эодан начал исполнять свои обязанности офицера. Понтийцы двинутся домой на рассвете следующего дня; хотя армия способна свернуть лагерь за час, обоз из добычи, пленных и дани – совсем другое дело. Эодан с радостью погрузился в дела среди лошадей. Время от времени он видел римлян, полностью вооруженных перед местом своего отдыха – не больше декурии [Декурия – в древнем Риме отряд из десяти человек. – Прим. пер.], однако они преодолели половину Азии, чтобы потребовать у царя его гостя. Даже в гневе он подумал, что для него большая честь – иметь ребенка, который станет римлянином.

День снова был холодный и ветреный. Летела поднятая сапогами пыль, забивалась в глаза, нос и горло; в звоне железа и меди чувствовалась зима. Над Аксилоном громоздились огромные сине-черные тучи со снегом и дождем в брюхе, но земля оставалась сухой, как мумия. Ткань палаток трещала на ветру.

В середине утра он увидел царского посыльного, пробирающегося между мулами, за собором которых он присматривал. Он ничего об этом не подумал, пока молодой посыльный не дернул его за ногу. Он посмотрел вниз с седла и услышал:

– Господин капитан, царь приказывает тебе немедленно явиться к нему.

– Слышу и повинуюсь, – машинально ответил Эодан. Он приказал одному из всадников продолжать работу и поехал через сумятицу лагеря. Внутренне он напрягся. Что еще нужно от него правителю?

Отдав меч, он почувствовал себя совершенно одиноким. Сегодня на нем нет даже кольчуги, только грязная туника и брюки по персидской моде, шлем с плюмажем для обозначения звания. Стражники у ворот морщились от пыли и ветра, их лица казались нечеловеческими. Эодан пересек двор и вошел в здание крепости.

Зал был почти пуст; почти не заметны были солдаты у стен, секретарь с дощечкой и с пером и посыльные у его ног. Митридат расхаживал перед очагом, в котором высоко вздымалось пламя. Сам он был одет по-персидски; рубин на его лбу блестел как красный третий глаз. На бедре у него кинжал; время он времени он наполовину извлекал его и снова вставлял в ножны, как в сердце врага.

Эодан подошел к нему, поймал взгляд царя и приветствовал его, как обычно.

– Ниц, варвар! – взревел Митрадат.

Не время проявлять гордость. Эодан пал на пол.

– Чем я прогневил моего повелителя?

Приступ собственного гнева стал для него неожиданностью. Он считал этого человека другом.

– Где женщина Фрина? – прогремело у него над головой.

Эодан вскочил на ноги.

– Она ушла? – закричал он.

– Я не разрешал тебе вставать, – проворчал Митрадат.

– Она ушла? – снова крикнул кимвр: ему показалось, что его обожгло пламя.

Митрадат долго смотрел на него. Постепенно лицо его смягчилось.

– Ты не знал? – негромко спросил он.

– Клянусь духом своего отца, не знал, повелитель.

– В таком случае слушай. Сегодня утром ее служанки вошли в палатку, чтобы помочь ей встать. Ее не было. Евнух на страже сказал, что ничего не знает. Я ему верю, но он все равно выпьет яд за свою глупость и спасется, только если подействует мое новое противоядие. В задней стенке палатки было отверстие; должно быть, она разрезала своим ножом. Когда мне об этом стало известно, я стал задавать вопросы. Твой младший конюх, кимвр, рассказал, что она пришла к нему ночью, потребовала лошадей, одежду, оружие и еду и уехала. Он сказал, что ему было приказано давать ей все, что она потребует.

– Это правда, великий царь, но… я никогда не думал… я никогда… Зачем ей уезжать, когда ее судьба так расцвела?

– И в Аксилон! В последний раз ее видели на дороге, ведущей на юг, в Аксилон!

– Здесь какое-то колдовство, – сказал Эодан. – Она никогда не проявляла никаких признаков безумия, повелитель. Должно быть, ее захватил какой-то злой дух или заклятие…