Золушки из трактира на площади

— Петр же! — воскликнула та. — Жеребец принца Колея!

— Да я не про него! — засмеялась Бруни. — Я про старика того… с командным голосом!

— Ах, этот, — непонятно, чего в голосе Персианы было больше — восторга или почтения. — Повезло тебе лицезреть самого мастера Понси Понсила, главного королевского повара!

— Сколько же ему лет? — удивилась Матушка.

— Девяносто восемь вроде. Ванилька рассказывала, будто сам уже у плиты не стоит, дремлет в своем кресле, но носом по-прежнему крепок: едва учует, что бульон, или там жаркое, не так пахнет, как должно — такой разнос устраивает, только держись!

Бруни только головой покачала и прыснула со смеху, представив, будто у нее самой такой голос. Ка-а-ак рявкнет, так и в трактире никого не окажется!

Зайдя в дом, Матушка услышала раздающиеся из кухни возбужденные радостные голоса. Сердце невольно забилось в ожидании любимого, но она понимала, что близкие вряд ли станут радоваться так искренне. Кто он для них? Просто человек, с которым она спит!

В кухне обнаружились Пип, обе сестрички Гретель и… Весь! Нет, Веслав Гроден из Черных ловцов. Едва Бруни кинула на него взгляд, поняла, как сильно изменило мальчишку полнолуние. Он не стал выше, красивее или взрослее, но от него плескало незримой силой родного клана, неостановимой и могучей, как приливная волна, что тянется к полной Луне. Оборотень обрел свое имя. Имя крови.

— Маленькая хозяйка! — раздался на ухо вкрадчивый голос.

Матушка от страха чуть не подскочила и резко обернулась, наткнувшись на дружелюбную улыбку Красного Лихо, как на острейший кинжал.

— Завтра утром имею честь пригласить тебя и твоего воспитанника в Военный университет для подачи документов на спецфакультет, — сказал Торхаш. — Тебе нужно взять с собой собственную магистратскую метрику и документы на опекунство, которые отдал тебе мой друг. Больше ничего не потребуется.

Матушка оглядела враз замолчавших домочадцев, подошла к Весю и положила руку ему на плечо, гордясь им, как гордилась бы собственным сыном. И на мгновение мальчишка прижался к ней… Миг — но он остался дорог обоим.

— Мы придем! — спокойно ответила она. — Благодарю вас, полковник!

Лихай вежливо склонил голову, кинул на Веся короткий взгляд и вышел.

— А я ведь с вами пойду! — заявил Пип и залихватски взмахнул половником. — Надо же тебя поддержать, да, клыкастый?

Судя по выражению лица Веся, поддерживать его было вовсе ни к чему, но он сдержался и кивнул, скопировав движение Торхаша — вежливо и четко.

— А как же девочки одни останутся? — удивилась Матушка. — Если мы с тобой оба уйдем?

— Девочки справятся! — проворчала практичная Ровенна. — Прошерстим погреб заодно и избавимся от залежалых продуктов. Вы ж давно собирались, хозяйка, да все некогда вам!

Бруни поймала себя на попытке покраснеть. Судя по тому, как блестели глаза старшей Гретель, намек был на совершенно определенные обстоятельства!

_-А как Виеленна одна с залом справится, если ты к плите встанешь? — язвительно поинтересовалась она у Ровенны, задетая ее тоном.

— Если вы позволите, — Виеленна взволнованно переступила с ноги на ногу, — я попрошу Питера! Он давно просится мне помочь как-нибудь!

— Яйцы крашены… — фыркнула старшая сестра.

Пип отвернулся к плите, тем самым показывая, что дальнейшее ему не интересно.

— Он, что же, выходной возьмет? — изумилась Матушка.

— Я попрошу — и возьмет! — воскликнула младшая Гретель, и на мгновение проступил сквозь невзрачные черты ее лица нежный облик девчонки, влюбленной по самые уши.

— Как думаешь, разрешим? — спросила Бруни у Веся, скрывая улыбку.

Спросила, как у своего.

— Можно! — важно ответил оборотень. — Вы только запишите, сколько он посуды побьет!

— Ах ты! — воскликнула Виеленна и под хриплый смех сестрицы попыталась дать парнишке поджопник.

Тот, хмыкнув, вывернулся из-под Матушкиной руки и стрелой унесся вверх по лестнице.

— Когда он так носится, — не оборачиваясь, проворчал Пип, — у меня болит голова!

— Шустрый паразит, — согласилась Ровенна и отправилась в зал, откуда уже слышался чей-то призывный крик. Сестра двинулась следом, прихватив поднос с заказом.

— Ты подумай, что нам в субботу готовить, — сказал повар, пока Бруни переодевала обувь, накидывала фартук, туго переплетала косу и мыла руки. — Погода, вишь, портится, народ захочет тепла и сладостей. Вафли-то мы, всяко, напечем. А что еще?

Матушка, встав к плите, задумалась. Осень — время ароматных фруктов, вот только в народе бытовало мнение, будто сырые фрукты вредны для здоровья. Поэтому чрезвычайно популярными были всякие сладости — цукаты, варенья и мармелады. Печеные с медом яблоки делали почти в каждом доме, отчего улицы квартала Мастеровых начинали пахнуть сладким дурманом, кружащим голову и возбуждающим аппетит.

— Сделаем печеные груши и сладкий соус к ним, с медом и орехами, — предложила она. — За грушами завтра зайдем на рынок, когда будем возвращаться из университета, а меда и орехов у нас вдосталь!