Золушки из трактира на площади

Увидела Бруни и нескольких просто одетых людей, сопровождающих мальчишек-оборотней в чистой и опрятной одежде. Увидела — и порадовалась тому, что есть сердца, открытые чужой боли.

В стороне, в окружении сурового вида магистратских стражей, сидели на земле с десяток пацанят, вытащенных из городской тюрьмы. Бросали отравленные ненавистью и страхом взгляды по сторонам, явно ища возможность сбежать.

Весь неожиданно застыл, а затем, ни слова не говоря, бросился к ним.

Матушка с Пипом переглянулись и поспешили следом.

— Куда прешься? — сержант с роскошными усами заступил оборотню дорогу.

Один из сидящих за ним мальчишек, чьи волосы свисали серыми грязными сосульками, вскочил на ноги. Звякнула цепь, соединяющая щиколотки арестантов.

— Весь! Мозговые косточки! Это ты? Живой?

Пип успел положить одну руку на плечо рванувшему к нему Весю, а другой уронил в подставленную ладонь стражника монету.

— Дай мальчикам поговорить, — добродушно улыбаясь, попросил он. — Видать, они старые знакомцы!

Монета волшебным образом исчезла. Сержант отодвинулся, но пальцем погрозил:

— Не баловать мне!

Оборотень шагнул к сородичам, окружившим его, словно воробьиная стая — краюху хлеба.

— Пресветлая богиня, — тяжело вздохнул Пип, оглядывая мальчишек, — худые какие, грязные. Откормить бы их…

Матушка молча погладила его по плечу. Жизнь несправедлива, раз не дает возможности помочь всем, в том нуждающимся, но людям ли о том судить?

— Почему они до сих пор в цепях? — раздался спокойный голос, и тишина пала на площадь, будто в обморок.

Бруни могла бы и не оборачиваться. Это спокойствие, сквозившее смертью, она прекрасно узнала.

Лихай Торхаш Красное Лихо шагнул из-за ее спины и встал вплотную к офицеру. Так близко, что это могло бы показаться неприличным… но оказалось пугающим. Стражник невольно сделал шаг назад.

— Снимите цепи, — приказал Лихай.

— Но…

— СНИМИТЕ.

Офицер развернулся, доставая ключ и чуть было не подпрыгнул от неожиданности. За ним стоял Весь, протягивая открытую ладонь. Ключ упал в нее. Оборотень присел на корточки, занявшись кандалами.

Лихай улыбнулся одними глазами, коротко кивнул Бруни и Пипу, и, оглядев затихшую толпу, сообщил:

— Приемная комиссия начинает работу. Абитуриенты заходят по одному, сопровождающие, если есть, ждут у дверей, пока не позовут. Те, кто будет жить в казарме при университете, возвращаются сюда и собираются в том углу, где фонтан. Остальные могут идти домой. Результаты приема, дату начала и расписание занятий можно будет увидеть через неделю на доске объявлений при входе в университет. Рекомендую не забыть.

И он двинулся через толпу, разрезая ее, будто горячий нож — масло, к массивным дверям из красного дерева. Абитуриенты потянулись за ним несмелым ручейком, который ширился, становясь полноводной рекой, шумной, неукротимой, дикой.

— Офицер, позвольте пройти, — голос Веся был вежлив и холоден.

— Щенок! — обозленный разговором с Торхашем, вызверился тот и занес над его головой ладонь, собираясь дать оплеуху. — Пошел прочь!

Матушка сжала кулачки, но… не вмешалась и придержала Пипа, сделавшего было шаг к ним.

— Я отведу их, чтобы занять очередь в приемную комиссию, — глядя стражнику в глаза, сообщил Весь, нет, Веслав Гроден из Черных ловцов. — Как сопровождающее лицо вы обязаны следовать за нами. Рахен, построй ребят по трое и проследи, чтобы никто не дал деру. Здесь им, всяко, будет лучше улицы!

Офицер, видимо, потерял дар речи. Помолчав, опустил руку. Оглядел мальчишек, выстроенных сероволосым, которые все, как один, глазели в ответ, и ощутил неприятную слабость в желудке.

— За мной! — негромко сказал Весь.

Сброшенные цепи жалобно звенели под босыми ногами бывших арестантов.

— Ну что там было-то? — тормошил Пип Бруни на обратном пути.

По дороге домой завернули на рыночную площадь, и теперь Матушка выбирала груши для субботнего десерта — не очень крупные, спелые, но еще плотные и — обязательно! — ароматные. Складывала в корзину, которую держал чрезвычайно задумчивый Весь.

— Спросили у Веся, умеет ли читать и писать? — ответила она. — Дали прочитать какой-то свиток, а он потом переписал из него слова. Без ошибок! — Добавила с такой гордостью, будто сама его учила! — В комнате стоит длиннющий стол, а за ним сидят четыре человека и четыре оборотня. И полковник Торхаш среди них!

— А принц? — уточнил повар.

Матушка пожала плечами.

— Люди там все в возрасте… такие благообразные, один в мантии мага. Нет, принца точно не было!

Она даже ощутила легкое сожаление: могла бы сегодня увидеть Его Высочество Аркея даже ближе, чем Ванилька! А потом улыбнулась глупым мыслям и продолжала:

— Один из оборотней — Ванилле бы понравился! — такой широкоплечий, красивый. Волосы в хвост на макушке собраны — смешно смотрится! А глаза, как два ледяных осколка — синие-синие. Так вот он спросил у Веся что-то на своем языке. Весь, что он сказал?

— А? — вышел из раздумий мальчишка. — Он спросил, сколько мне лун и как звали моих родителей? И знаю ли я старые предания о нашем народе? Я ответил, как мог!