Золушки из трактира на площади

Когда улеглась суматоха, вызванная ее возвращением, когда она кое-как объяснила долгое отсутствие желанием остудить пылающую жаром голову на свежем ветре, встречей с Григо Турмалином и тем, что за разговорами они засиделись далеко за полночь, когда, наконец, выпроводила из своей комнаты всех, включая Ваниллу, всерьез настроенную вновь натереть ее гусиным жиром и просидеть до утра, держа ладонь у нее на лбу, чтобы контролировать жар, — уже близился рассвет. Матушка подозревала, что Ванилька не просто беспокоится о здоровье подруги, но желает узнать истинную причину ее отсутствия, однако говорить об этом с кем бы то ни было она оказалась не готова. Решив, что появление солнца у горизонта расставит все по своим местам, а, возможно, навсегда разделит жизнь на сейчас и тогда, здесь и там, Бруни разожгла печку, кинула одеяло на пол и прилегла у открытой дверцы, глядя в огонь. Поленца пыхали дымком, едва уловимо пахнущим яблоками, изредка стреляли искрами, напомнившими небесные рисунки свадебного фейерверка. Она и сама не заметила, как уснула. Побежала под ногами давно заросшая лесная тропка, которой кланялись растущие по обочинам кустики дикой земляники: крупной, твердой, пахучей. Матушка уже набрала целую горсть, радуясь вкусу и запаху ягод, будто старым знакомым, как вдруг мимо стремительно пронеслась черная лань. На мгновение Бруни разглядела блестящий, подобный крупной сливе глаз, подернутый страхом. Под сенью леса зазвучали охотничий рог, крики загонщиков и лай собак. Королевская охота летела, заставляя все живое прятаться или убираться восвояси. Матушка испуганно отступила с тропы, стремясь скрыться, и неожиданно оказалась на заболоченной лужайке. Шум прошел левее, а здесь было тихо, лишь пересвистывались птицы в верхушках стоящих кругом деревьев, да стонала сквозь стиснутые зубы молодая черноволосая женщина, которую держал на коленях светловолосый красавец, на чьем челе посверкивала алмазными зубцами корона.

Стрела угодила незнакомке в левое плечо.

— Слушай, прости… — с искренним раскаянием говорил блондин, отирая крупные капли пота со лба, — я не хотел… не думал…

— Вырви… ее… — тяжело дыша, произнесла женщина. — Давай!

Блондин положил ее на траву, встал рядом на колени. Протянул ей охотничий нож ручкой вперед.

— Зажми зубами. Будет больно.

Она посмотрела на него так насмешливо, что он закашлялся. Убрал нож в ножны, взялся за древко стрелы.

И тут незнакомка запела. Негромко, непонятно, но у Бруни от слов, подобных вою ветра, побежали мурашки по коже. Смазались деревья, будто двинулись с места в хоровод, закружились, взметывая листья глянцевыми ладонями. Женский крик поднялся к небу вместе с песней, спугнул птиц, заставил суматошно метаться по небу, отчего потемнело, как перед грозой…

Матушка испуганно закрыла лицо ладонями, а когда открыла, обнаружила себя на берегу лесной заводи. На воде, на огромных листьях, лежали кувшинки-царевны в окружении свиты голосистых лягушек, ивы полоскали косы в воде. Высокое безоблачное небо, едва видимое сквозь густые кроны деревьев, ласточки исчеркали непонятными символами.

На пригорке, щедро покрытом россыпью солнечных пятен, словно нос — веснушками, обнимались двое, позабыв обо всем на свете.

— Стань моей женой, — шептал светловолосый красавец, чье лицо показалось Бруни смутно знакомым. — Только тебя хочу видеть рядом!

— Стань моим, — отвечала смуглянка с глазами-сливами, нынче горящими мягким светом, — брось эту суету, приходи ко мне жить!

Блондин с досадой сорвал с головы алмазный венец и потряс им перед лицом возлюбленной.

— Видишь это? Как я могу бросить целую страну ради одной женщины?

Она обвела рукой все вокруг — лес, и заводь, и небо с ласточками.

— Видишь это? Как я могу бросить целый мир ради одного короля?

— Но я люблю тебя! — глухо сказал тот.

— И я люблю тебя… — повторила она эхом. Приникла к его губам, как к роднику тот, кого мучает жажда.

Бруни смущенно отвела глаза.

И увидела дикую пляску пламени в круге менгиров. А потом поняла, что не огонь перед ней. Живой факел — фигура обнаженной женщины, в ночи бросающей проклятия небесам, плетущей туманные тенета заклятия… Вдали, над городом на побережье, плыл, стелился по небу свадебный фейерверк красоты, доселе невиданной в этих местах.

Темнота сменила яркие образы. И в ней кто-то очень близкий взял Матушку за руку, обнял, как обнимала когда-то мама — поддерживая, защищая, любя… доверяя.

Будто наяву она увидела полные боли глаза Кая, услышала его глуховатый голос, ощутила силу и тепло рук. Он был рядом, но всегда одинок… Проклятый принц. Любимый, родной, ненаглядный! Самый лучший человек на свете… тот, кто должен быть счастлив!

Бруни вскинулась ото сна, захлебываясь от слез. Искала его рядом, но не находила… Пальцы наткнулись на сверток из ткани. Нащупали гладкий бок чешуи дракона.

Матушка смотрела в огонь и не видела. Отдав Каю все — нежность, верность, любовь, она не заменила этим будущее, которого у него не могло быть… сына, которого он никогда не возьмет на руки!