Золушки из трактира на площади

— Милая, маленькая моя… У меня ладони болели — так хотелось тебя обнять! Ничего мне не нужно, слышишь? Только, чтобы ты была в моих руках!

— Но где ты был так долго! — Матушка, взяв его за отвороты мундира, затрясла с той силой, на какую сейчас была способна. — Почему не приходил так долго? Я решила — ты оставил меня, ради… короны.

Кай взглянул на нее так, будто она ножом его ударила. И снова притянул к себе, обнял, не давая вздохнуть.

— Глупая, — тяжело дыша, зашептал он, — ни одна корона не стоит сердца, а ты — мое сердце, моя душа, моя жизнь!

— Но почему ты не приходил? — крикнула Бруни. Ей казалось, или они и вправду стали одним существом, чьи сердца стучали в унисон, чьи вдохи и токи крови держали один ритм?

Кай отстранился от нее и неожиданно широко и совершенно по-мальчишески улыбнулся.

— Прости, любимая, — сказал он, — прости, что заставил ждать. Видишь ли, я сидел в тюрьме!

Она пораженно уставилась на него.

— И я не мог тебе ответить, — раскаянно продолжил он, полез в карман и достал свою шкатулку Шепота… превратившуюся в пластинку с вдавленным красным камнем посередине.

— Что с ней произошло? — растерялась Матушка.

Пояснить Кай не успел.

— Ну, хватит! — прозвучал знакомый голос.

В стене под картой открылась потайная дверь, в которую вошли Его Величество Редьярд Третий и Король Шутов, Повелитель Смеха, Господин Шуток и Хозяин толп Дрюня Великолепный.

Кай напрягся, но Матушку из объятий не выпустил.

Король сел за стол и раздраженным движением смел шахматные фигурки с доски. Со стуком иссушенных ветром костей они попадали на пол.

Дрюня только головой покачал. Прошел к окну, где залез с ногами на подоконник и стал смотреть на улицу. Он казался таким безразличным и… серым, что у Бруни заболело сердце от дурных предчувствий.

— Прощайтесь, — приказал король. — Не буду я заморачиваться, устраивая публичную казнь тебе, трактирщица. Заточу в монастырь — и дело с концом!

— Отец, нет! — Кай задвинул Бруни за спину, словно пытался закрыть от беды. — Со мной делай, что хочешь, отправляй в Драгобужский Гнилой лабиринт, коли пожелаешь, но ее не трогай!

Кто не слышал о страшных шахтах Драгобужья, прозываемых Гнилым лабиринтом, куда ссылали преступников со всего материка за приемлемую плату королю гномьего народа?

— А тебя в изгнание, сынок, — ласково сказал Редьярд. — За пределы страны — пока не одумаешься! Или, — он задумчиво смахнул со стола и шахматную доску, и пнул ее ногой, будто собачонку, — все-таки, в Лабиринт?

Матушка вывернулась из сильных пальцев Кая и бросилась к столу.

— Вы не смеете… Он ничего не сделал, это я во всем виновата! — выпалила она в лицо Его Величеству, понимая, что подписывает себе приговор.

Дрюня кашлянул.

Редьярд недовольно покосился на него и кликнул стражу.

— Его Высочество обратно в тюрьму, — приказал он уже знакомому Бруни офицеру, а девушку тайно доставить в Обитель Накусьвыксунской пустоши. Климат там болезненный, — он насмешливо посмотрел на Матушку, — долго тосковать по моему сыну не даст.

— Рэд… — подал голос шут.

— Отец! — тихо произнес Кай.

Офицер, обойдя стол, подошел к королю и что-то шепнул ему на ухо.

— Пусть побудут за дверью! — бросил тот. Дождался, пока гвардеец выйдет, и поднял глаза на застывшую у стола изваянием Бруни. — Никогда не смей орать на своего короля, девонька, — посоветовал он. — Это вредно для здоровья!

— Отец, умоляю! — шагнув вперед, Кай встал рядом с Бруни. — Я сделаю, что ты хочешь — взойду на трон, когда придет время, а ты пообещаешь мне, что не тронешь ее и пальцем!

— Да мне не будет жизни без тебя, понимаешь? — крикнула Матушка, развернувшись к нему и попадая в его объятия. — Не будет!!!

Кай держал ее, бьющуюся в его руках раненой птицей, а на лице его застыло странное и страшное выражение.

— Рэд! — Дрюня соскочил с подоконник, подошел к королю. Низко наклонившись, четко произнес: — Дурак в этой комнате один, и это не я!

Тот собрался было ответить, но в коридоре послышались шум, восклицания и ругань.

Дверь распахнулась. На пороге возник широкоплечий красавец. Сопровождающий его запах перегара был так силен, что свежий воздух из комнаты тут же сбежал в открытое окно.

— Папаня! — громогласно объявил он. — Эти Аркаешевы тестикулы не пускают меня пожелать тебе доброго утра!

— О! — заметил Дрюня. — Явление жениха, сцена первая!

И на всякий случай отошел от короля подальше.

Несколько раз бесуспешно попытавшись откинуть с глаз густую челку — что делало его неуловимо похожим на драгобужских пони, которых гномы использовали в шахтах для перевозки вагонеток — блондин пятерней сдвинул волосы назад и мутным взглядом голубых королевских глаз обвел комнату.

— ТЫ? — воскликнул «жених», увидев Бруни, — я же тебя искал, где ты была, малышка? — и выставив вперед руки, он двинулся к ней на несгибающихся ногах — вылитое умертвие, только что вылезшее из могилы и оставившее там собственную координацию движений.

Бруни с ужасом узнала в нем того самого незнакомца, что был так настойчив и убедителен на свадьбе Ваниллы.