Зорге. Под знаком сакуры

Он сошел с узенькой дорожки, проложенной для велосипедистов, на проезжую часть, сделал знак шоферу; тот, одетый в песчаную форму с красными петлицами на воротнике — рядовой первого разряда, — поспешно надавил на педаль газа и подрулил к шефу. Осаки сел в машину.

— Куда едем, господин полковник? — спросил водитель.

Ехать на работу, в мрачный опостылевший кабинет не хотелось, появляться дома тоже не хотелось… Может, поехать в какой-нибудь малоприметный клуб или ресторан? Осаки неопределенно ткнул перед собой рукой — давай, мол, прямо, а дальше видно будет.

Водитель неспешно повел машину по ярко освещенной улице, засекая взглядом все происходящее справа, слева, сзади… Когда возишь начальника контрразведки, надо быть готовым ко всему: вдруг какой-нибудь громила с гранатой кинется на машину, или же беременная филиппинка ляжет под колеса, либо невесть откуда возникшие люди начнут швырять камни… И кто им только сообщает, что его патрон — начальник контрразведки?

А патрон был мрачен — совсем не в настроении, совсем — может, утром вместо дыни съел сапожную щетку? Или увидел в чашке с рисом большого вареного таракана? А чего хорошего может обещать вареный таракан крупному начальнику? Водитель ждал, что скажет шеф…

Тот в конце концов разлепил синеватые губы и произнес едва внятно:

— Поехали домой.

Водитель едва приметно вздохнул: он любил определенность.

Зорге заглянул в кабинет к военному атташе:

— Эйген, я виноват… Очень! И перед тобою виноват, и перед Хельмой, извини меня…

— Не понимаю, Рихард… В чем виноват?

— Давным-давно я обещал свозить вас с Хельмой в ресторан со второй главной кухней Японии — тэмпурой, но все дела, дела, дела… Фу! Даже вздохнуть некогда. В общем, так и не свозил, вруном оказался.

Отт сделал мягкий жест — был благодарен Рихарду за простую вещь: тот помнил о таких пустяках, как обещанный ресторан, хотя это было давным-давно, — покачал головой:

— Только, Рихард, одно непременное условие: ресторан за мой счет.

— Нет и нет, Эйген! Обещал-то я, значит, мне и нести крест по всей форме. Без скидок.

— Я тебе и без того благодарен за все, что ты делаешь для меня, Рихард. У тебя талант на все дела: ты умеешь анализировать факты, не поддающиеся анализу, и делать такие выводы, что Берлин только ахает, а потом облизывает пальчики от удовольствия, составлять документы точные и короткие настолько, что из них нельзя даже запятой выкинуть, не говоря о словах… Мне в Берлине сказали, что я иду в гору. Глядишь, так с твоей помощью и генералом стану,

— У меня, Эйген, очень легкая рука, ты точно станешь генералом. Что новенького из Германии?

Отт забарабанил пальцами по столу.

— Все старенькое, Рихард. Германия готовится к войне.

— Раз так считает фюрер, значит, так и должно быть. Ну а мы, верные сподвижники фюрера, поможем ему по мере сил.

— Если будет война, то — затяжная, — задумчиво произнес Отт.

— Эйген! Эйген! — Зорге предупреждающе поднял указательный палец. — Не преуменьшай гениальных способностей нашего любимого фюрера. Учение его предусматривает только короткие победоносные войны.

Эйгену не оставалось ничего сделать, как вскинуть над собой вялую ладонь:

— Хайль Гитлер!

— Предлагаю в это воскресенье совершить поездку на одно из озер под Токио.

— Куда именно?

— На озеро Яманака. Там ты с Хельмой узнаешь, что такое настоящая японская тэмпура.

— Никогда на Яманаке не был. Даже не слышал об этом озере.

— Поверь, Эйген, на Яманаке надо хоть раз в жизни побывать. Там водится необычайно вкусная форель. Японцы называют ее сладкой.

— Японцы вообще сладкоежки, рыба, запеченная в сахаре, для них все равно, что для нас кекс к чаю. На прошлой неделе на обеде в МИДе я ел карпа в вишневом сиропе, обложенного кусочками ананаса. Ананас проходил, похоже, вместо гарнира.

— В японской кухне, Эйген, понятия гарнира нет.

На озеро Яманака выехали засветло, в предвечерье — солнце весело искрилось в ветках деревьев, окутывалось радужным облаком, вспыхивало ярко, потом покрывалось легкой туманной пленкой, будто дымом, исходящим из вулкана, и вновь вспыхивало — играло… Отт сидел в машине рядом с Зорге, молчащая Хельма устроилась сзади.

— Говорят, японцы живут здесь с того дня, самого первого, когда на Земле появились люди.

Зорге, круто заложив руль на повороте, точно вписался в колею, вернее, не вышел из нее, и, надавив на длинную плоскую педаль газа, чем вызвал возмущенный рев мотора, отрицательно покачал головой.

— Нет, Эйген. Японцы живут здесь всего семьсот лет.

— Но они во всех учебниках утверждают, что живут здесь со времен Адама и Евы.

— Японские ученые врут в угоду олигархам и военным. Раньше здесь жили айны — очень миролюбивые люди с европейскими лицами, у них даже глаза были не такие, как у японцев, — это были глаза итальянцев, фламандцев, испанцев, у нас с тобою, Эйген, такие же глаза.

— Айны, айны, что-то я слышал про них.