Беседы о литературе: Запад

Мы с вами живем, казалось бы, в совсем другую эпоху, в эпоху, которая очень не похожа на XVI век, но, если вдуматься, мы постоянно становимся перед теми же самыми проблемами, перед которыми некогда встал Блез Паскаль. Те же самые сомнения нас посещают, те же самые доводы и аргументы иногда отвращают нас от веры, иногда, наоборот, у нас появляется желание использовать какие-то другие доводы, чтобы доказать себе и друг другу (в первую очередь, конечно, себе) истину нашей веры. Но давайте помнить, что истинность нашей веры доказывается не доводами, а сердцем, что истинность Евангелия обнаруживается не путем сличения евангельского текста с историческими свидетельствами эпохи, а в личной нашей встрече со Христом, во встрече, которая происходит непременно в жизни каждого и каждой, во встрече, которая преображает нашу жизнь и дает нам новые силы и новые возможности, во встрече, которую одни из нас переживают в детстве, другие – уже повзрослев, третьи – в старости, иной раз даже на пороге смерти, накануне ухода из этого мира, из этой жизни. Но все мы встречу эту переживаем. И для всех она становится главным событием жизни.

Поэтому давайте не только сейчас, в удивительные пасхальные дни, но всегда беречь друг друга и беречь тот опыт сердца, который у нас есть, не расставаться с этим опытом, как не расставался Паскаль с запиской о том, чтó он пережил. Давайте не расставаться с Евангелием. Не как с книгой, потому что, конечно же, можно носить Евангелие всегда с собой, в сумке, в кармане, но при этом не чувствовать Христова присутствия рядом. Не расставаться с Евангелием, которое в какой-то момент оказывается написанным «на плотяных скрижалях сердца» – нашего с вами сердца. Вот о чем будем молиться: чтобы именно так написалось Евангелие в нашей жизни – на плотяных скрижалях сердца. Будем стараться чувствовать присутствие того Спутника, Который сопровождает нас на дороге жизни, Который беседует с нами и отвечает на наши вопросы, Того не узнанного сначала апостолами их Спутника на дороге, имя Которому Иисус.

Стендаль: «Прогулки по Риму» 4 июня 1998 года

Начну наш сегодняшний разговор с цитаты: «В шестой раз въезжаю я в вечный город, и всё же душа моя глубоко взволнована. У людей претенциозных с незапамятных времен установился обычай волноваться при въезде в Рим, и мне почти стыдно за то, чтó я только что написал». Так в 1827 году Стендаль начал свою книгу «Прогулки по Риму».

«Взволнованные куполом Святого Петра, вздымавшимся на горизонте, мы боялись, что приедем в Рим только к ночи, но, наконец, когда солнце уже заходило за собором, почтальоны придержали лошадей на Via Condotti и предложили нам остановиться поблизости от Piazza di Spagna».

Итак, Стендаль и его друзья уже в Риме. «Сидя за столом, на котором я пишу, – говорит писатель, – я вижу три четверти Рима, а прямо передо мной на другой стороне города величественно возвышается купол Святого Петра. Вечером, на закате я вижу солнце сквозь окна этого купола, а полчаса спустя он, этот изумительный купол, вырисовывается на чистом фоне оранжевых сумерек, и над ним в вышине неба загорается звезда. Ничто на земле не может сравниться с этим зрелищем. Душа растрогана и восхищена, тихое блаженство переполняет ее. Но мне кажется, для того, чтобы быть на высоте этих переживаний, нужно в течение долгого времени любить и знать Рим».

Стендаль – писатель и, как бы мы сказали теперь, искусствовед, действительно и знал Рим, и любил, и много в нем жил. В этом смысле француз Стендаль мало чем отличается от Иванова или Гоголя, которые тоже жили в Риме подолгу и любили его. Я имею в виду Александра Иванова, потому что в Риме жил не только этот великий художник XIX века, автор «Явления Христа народу», в Риме жил и его однофамилец Вячеслав Иванов, который тоже оставил нам во множестве своих стихов и прозаических набросков разные описания Рима. В Риме жил и епископ Порфирий Успенский, который тоже оставил нам целую книгу, посвященную «древним православным святыням Рима», как он говорил, т. е. тем святыням Рима, чья история восходит к первому тысячелетию и связана с неразделенной Церковью, которую часто называют православной, и, наверное, справедливо. Во всяком случае, в те времена церковь Византийская (Константинопольская) находилась в полном общении с церковью Рима, и поэтому вполне можно говорить о едином христианском Риме первого тысячелетия.