Беседы о литературе: Запад

Колизей. Начните свое путешествие с Колизея. Но только «не позволяйте, приехав в Рим, отравлять себя никакими чужими мнениями, не покупайте никаких книг: возраст любознательности и учености и без того слишком скоро сменит возраст чувств. <…> Если вы будете каждое утро осматривать памятники столь отважно, что наконец соскучитесь по обществу, то в конце концов начнете понимать искусство». Разумеется, этот совет Стендаля не особенно актуален сегодня, когда каждый из нас может оказаться в Риме, в Афинах, в Лондоне или еще где-то в лучшем случае на два-три дня. Стендаль, Гоголь и другие их современники имели возможность жить в Риме, в Париже или Лондоне по три-четыре месяца, а то и по несколько лет. Мы в эпоху скоростей XXI века такой возможности не имеем, но, тем не менее, что-то важное в этом совете есть и для нас. Не отравляйте себя «никакими чужими мнениями», постарайтесь даже через призму книг, даже через призму альбомов, фотографий, открыток взглянуть на город своими собственными глазами, постарайтесь открыть для себя в Риме что-то свое, что-то абсолютно личное и неповторимое.

Я признаюсь вам честно, что и в Афинах, и в Риме я чувствовал какой-то особый трепет, потому что и тот и другой город связаны для меня прежде всего с именем апостола Павла и с путем проповеди святого апостола.

Стендаль приводит нас в Колизей. «Если смотреть на юг, – говорит он, – то можно различить поверх развалин амфитеатра, с этой стороны гораздо более низких, вдалеке на равнине великолепную базилику San Paolo, пострадавшую от пожара в ночь с 15 на 16 июля 1823 года. Она наполовину скрыта длинными рядами кипарисов. Церковь эта была построена на том самом месте, где после мученической смерти был похоронен человек, чье слово породило тот огромный поток, который до сих пор под именем христианской религии примешивается ко всем нашим переживаниям». Речь идет о церкви, которая построена на месте погребения апостола Павла. Речь идет и о самом апостоле.

Вспомним, что Стендаль – это всё-таки дитя той эпохи, когда в революционной Франции люди отказывались от прошлого, а вместе с отказом от прошлого часто отказывались и от истины. Итак, Стендаль, дитя революции, пытается рассуждать о христианстве как об истории, но вынужден признаться, что во всех наших переживаниях – хотим мы того или нет – присутствует тот «огромный поток», который порожден словом апостола Павла. Я всё чаще и чаще прихожу к выводу о том, что, если бы не было посланий святого апостола Павла, не было бы и сегодняшней европейской цивилизации. Именно этот небольшой сборник текстов в составе Нового Завета лежит у истоков нашей европейской культуры Нового времени.

Я напоминаю, что свой взгляд на базилику San Paolo Стендаль бросает с Колизея, на верхних ступенях которого он в это время стоит. «Колизей, – говорит Стендаль, – можно обозревать с трех или четырех совершенно разных пунктов. Самое, пожалуй, прекрасное зрелище открывается любителю с арены, где сражались гладиаторы: гигантские руины обступают его со всех сторон. Что меня волнует больше всего – это чистейшее голубое небо, которое видишь сквозь окна верхней части здания на северной стороне». Чистейшее голубое небо, которое видишь сквозь окна верхней части Колизея… Сколько раз видел я это на фотографиях, на картинах, на гравюрах, на современных открытках! Я думаю, что авторы этих фотографий и те мастера, которым заказывались сегодняшние открытки, никогда не читали Стендаля, но, как и французский писатель, они заметили, что это действительно какая-то удивительная картина. Надо сказать, что древний архитектор, строя то или иное здание, всегда имел в виду его окружение, рельеф местности, деревья, которые его окружают, наконец – небо. И именно под римским небом древний художник мог построить Колизей.

Я, честно говоря, плохо воспринимаю Колизей как произведение архитектуры. Правда, Стендаль говорит: «Мир не видел ничего столь же величественного. Общая высота здания – 157 футов, а окружность снаружи – 1641 фут. Арена, на которой сражались гладиаторы, имеет 285 футов в длину и 182 фута в ширину. При посвящении Колизея Титом римский народ с удовольствием смотрел, как умирали там пять тысяч львов, тигров и других хищных животных и около трех тысяч гладиаторов. Игры длились сто дней». Да, действительно, величественное описание. Да, действительно, интересно для историка и то, что Веспасиан построил Колизей на том месте, где до этого были пруды и сады Нерона. Интересно, что во времена Цезаря и Цицерона здесь был почти центр Рима и, наконец, что само имя Колизей, Colosseo, этот «амфитеатр» получил по той причине, что здесь перед ним стояла колоссальная мраморная статуя Нерона 110 футов высотой. Но на самом деле для нас всех Колизей значим совсем другим, не своей архитектурой.