Беседы о литературе: Запад

И возникает вопрос – тот вопрос, который поставил и предельно четко сформулировал Верхарн: как сохранить самого себя в этих очень непростых условиях? Сохранить себя можно только одним способом: не уходя от главного, сохраняя в сердце главное. Это главное, как мне представляется, в поэзии Верхарна обозначено словом Angelus. Напоминаю, что Angelus – это молитва «Богородице Дево, радуйся», Ave Maria в латинской традиции. В общем, конечно, от того, что в Бельгии крестьяне читали эту молитву на латыни, а мы с вами ее читаем по-славянски, ничего не меняется. Есть среди стихотворений Верхарна одно, довольно позднее, где он описывает паломника, который идет к Божьей Матери в Монтегю. (Кстати говоря, паломничество в Монтегю в студенческие годы совершила Ирина Михайловна Поснова, главный редактор издательства «Жизнь с Богом», главный редактор той брюссельской Библии, которой мы с вами все пользуемся.) И вот на дороге в Монтегю, на дороге, которая ведет к Матери Божьей, человек обретает самого себя, вновь становится самим собой, человек находит выход из тех тупиков, в которые загоняет его жизнь. На той дороге, где он вслушивается в вечерний Angelus.

Я напоминаю вам, что мы работаем в прямом эфире. Наша сегодняшняя беседа посвящена творчеству и духовным исканиям Эмиля Верхарна, великого бельгийского поэта рубежа XIX и XX веков, поэта, который теперь уже переведен на все языки мира, хотя писал он по-французски. Интересно, что именно в это время маленькая Бельгия становится одним из литературных центров Европы. Здесь живет Верхарн, здесь трудятся Морис Метерлинк, Жорж Роденбах, Шарль Ван Лерберг и многие другие писатели и поэты, которые потом войдут в историю мировой литературы. Очень маленькая, незаметная на карте Бельгия становится на рубеже XIX и XX веков литературной столицей мира.

Я боялась, что из-за звонков радиослушателей Вы не успеете сказать самое главное, то, что Вы успели сказать буквально минуту назад. Спасибо Вам. Хорошая передача.

Спасибо Вам за Вашу реплику. Я думаю, что всё-таки наши радиослушатели не мешают нам, а, наоборот, помогают осознать некоторые вещи. И я очень держусь за прямой эфир, хотя иногда в прямом эфире бывает работать очень трудно.

Верхарн – это поэт, который почти не писал стихов на ландшафтные темы, стихов о природе. Вместе с тем он остро ее чувствовал и острейшим образом переживал ее красоту. Это еще одна тема, о которой необходимо сказать. Повторяю, что, очень редко произнося слово «Бог», он потрясающе чувствовал Божье присутствие в этом мире, в том мире, который окружает нас с вами.

О лирической поэзии и о поэте 28 ноября 1997 года

Мне хотелось бы сегодня поразмышлять с вами о поэзии и о поэте.

Что такое лирическая поэзия и каково место поэта: в жизни, в мире, среди нас, в его поэзии; может быть даже, в первую очередь – каково место поэта в его поэзии. Дело ведь в том, что, наверное, тем и отличается поэт-лирик от певца, который создает или сохраняет в своей памяти эпическую поэму, что поэт говорит от себя, что в лирической поэзии всегда и везде ключевым словом будет слово «я».

А в эпосе личность певца как бы и не присутствует вовсе.

Поэтому можно сказать, наверное, что первым европейским поэтом еще до Гомера был Одиссей, главный герой второй из гомеровских поэм. Почему? Да потому, что Одиссей во многих местах поэмы сам рассказывает о своих странствиях. И рассказывает он совсем не так, как рассказал бы о его странствиях кто-то другой. Прежде всего, Одиссей не стесняется того, рассказать о чем постеснялся бы поэт, говоря от третьего лица. Поэт-лирик вообще очень часто рассказывает о себе какие-то неприглядные вещи, о которых в прозе не говорят. Ну, например, Архилох, один из древнейших и самых знаменитых греческих поэтов-лириков, рассказывает, как он бросил свой щит на поле брани и убежал, чтобы спасти себе жизнь. В своей элегии он говорит: «Ну и что же, что носит мой щит теперь кто-то другой? Я избежал смерти. А что касается щита, то могу добыть себе с легкостью новый»[234].

Архилох рассказывает здесь о том, о чем, казалось бы, надо помолчать: о своей трусости и о своем предательстве. Правда, он сражался в наемном войске, он защищал не свой родной город, поэтому предательство это не так уж серьезно. Он не отдал врагам на разграбление свой город или свое селение. Нет, он всего лишь лишился того жалования, которое бы мог получить, если бы остался на поле битвы до конца. Но, тем не менее, если мы вспомним, что такое Греция в VII веке до новой эры, то нам очень трудно будет представить себе, что человек вот так, открыто всем своим читателям рассказывает о таком позорном событии в его жизни: