Беседы о литературе: Запад

Эпикур, как говорили его ученики, еще в античные времена избавил человечество от страха перед смертью. Каким образом? Он убедил своих читателей в том, что между нами и ею, между людьми живыми и смертью нет ничего общего. «Пока есть мы, нет ее, а когда приходит она, нас уже нет», – говорил Эпикур и воспитывал своих учеников и последователей так, чтобы они о смерти просто не думали. Данте дерзновенно хочет избавить человека от Ада. Но пойти путем Эпикура он не может. Не может он пойти и путем мыслителей XVIII века, утверждавших, будто всё, что касается Ада, вымышлено безграмотными людьми и относится к области фольклора. Он не может пойти этим путем, потому что знает: Ад не выдуман для устрашения простодушных – он вполне реален. Но как же спасти от него? Как спасти от Ада человека? Беатриче, видя, что Данте уже погибает от своей греховности (в сущности, с этого и начинается «Божественная комедия»), посылает за ним, за своим поэтом, Вергилия, чтобы тот провел его через Ад – живого, еще пока не умершего.

Что же касается самого Данте, то он, создавая свою поэму, становится Вергилием для каждого из нас, своих читателей. Живьем он проводит через Ад своего читателя, чтобы тот при жизни, пока есть еще время для исправления, почувствовал, что измениться действительно необходимо. На тот факт, что Ад, через который проводит Данте своего читателя, заключает в себе не только покойников, указывает сам поэт. Встречая, как об этом говорится в XXXIII песни, тень, он спрашивает: «Кто ты?» И получает ответ:

«Я – инок Альбериго, – он сказал, —
Тот, что плоды растил на злое дело
И здесь на финик смокву променял».
«Ты разве умер?» – с уст моих слетело.
И он в ответ: «Мне ведать не дано,
Как здравствует мое земное тело.
Здесь, в Толомее, так заведено,
Что часто души, раньше, чем сразила
Их Атропос, уже летят на дно».[51]

Затем Данте встречает еще одного предателя:

«Ты это должен знать, раз ты с земли:
Он звался Бранка д’Орья; наша братья
С ним свыклась, годы вместе провели».
«Что это правда, мало вероятья, —
Сказал я. – Бранка д’Орья жив, здоров,
Он ест, и пьет, и спит, и носит платья».[52]

Итак, вот они, два человека: отравитель Альбериго и Бранка д’Орья – они еще живы и уже в Аде. Данте зовет каждого из нас пройти через Ад до смерти, чтобы успеть измениться, успеть вырасти из своего греха и победить его, успеть исправить последствия своей греховности. В лица тех, чьи образы он рисует в кантике, посвященной Аду, он предлагает нам, читателям, всмотреться, как в зеркало:

И кто-то молвил, не подняв чела,
От холода безухий: «Что такое?
Зачем ты в нас глядишь, как в зеркала?»[53]

Чтó главное здесь, в Аде, который изображает для нас Данте? Здесь царит ненависть, тени здесь ненавидят друг друга. Чем ниже, чем глубже спускается поэт – тем ненависти больше, так что иногда даже и Данте (он тоже грешник) заражается этой ненавистью. Но здесь не горят от ненависти: здесь замерзают от нее. В отличие от фольклорного образа Ада, где именно горят, здесь вмерзают в лед, здесь с каждым шагом становятся всё холоднее и холоднее. И ужас охватывает читателя именно от того холода, которым веет со страниц Дантова «Ада».

Одним из последних Данте встречает в Аде тень графа Уголино. Уголино интриговал против своего родственника, предал его, но сам стал жертвой архиепископа Руджери. Архиепископ велел замуровать Уголино, двух его сыновей и двух внуков. И, замурованные, они – сам Уголино, отец и дед, и четверо мальчиков – умерли от голода. Сам несчастный граф рассказывает о том, как умирали его дети:

«И вдруг я слышу – забивают вход
Ужасной башни; я глядел, застылый,
На сыновей; я чувствовал, что вот —
Я каменею, и стонать нет силы;
Стонали дети; Ансельмуччо мой
Спросил: “Отец, что ты так смотришь, милый?”»[54]

Дни шли за днями: умер один, потом другой, третий.

«Два дня звал мертвых с воплями тоски;
Но злей, чем горе, голод был недугом».[55]